Год назад Евгений Каменькович в одном из интервью заявил: „Я твердо убежден, что самое интересное в Москве происходит на 3-м этаже ГИТИСа, где расположен режиссерский факультет”, отметив, что руководитель 3-го курса профессор Кудряшов проводит там фантастический эксперимент, не очень афишируя. Прошел год,3-й курс стал 4-м и этим летом закончил РАТИ,
которую многие продолжают именовать ГИТИСом.

В истории ВУЗа остались созданные мастерской Кудряшова 8 спектаклей. Их тематический диапозон просто поражает: от Еврипида, средневековых вагантов и Гоголя до инсценировок прозы XX века(Виктор Астафьев, Асар Эппель), пьесы немецкого драматурга Дэа Лоер „Синяя борода — надежда женщин” и танцевального спектакля на музыку И. Баха и Ф. Синатры. Причем „Троянки” Еврипида, „Нос” Гоголя, „Синяя борода” и „На траве двора” А. Эппеля сделаны на 4-м курсе.
„Вий” был первым спектаклем, который мне довелось видеть.Сделанный скупыми режиссерскими средствами, спектакль,тем не менее, получился ярким и зрелищным. Что именно является стержнем спектакля, я понял уже после, когда побеседовал со Светланой Земляковой, педагогом по сценической речи и постановщиком этого поистине сказочного действа. Необычная атмосфера спектакля создается при помощи тонкой работы актеров с голосом.
— Как вы попали к Кудряшову?
— Меня к нему просто назначили и уже скоро я поняла, как мне повезло. Замечательный, чуткий и в то же время требователный. Его мечта — создать синтетического актера, вырастить артистов, способных владеть вокалом,пластикой и словом в одинаковой степени. У него более игровое ощушение театра, чем у других, связанное прежде всего с остротой формы. Сочетание самых разных жанров и очень широкий диапазон, чего раньше не видела. Обычно педагоги по сценической речи ставят лишь отрывки, а мне дали сделать три спектакля: „Вий”, „Троянки”, „На траве двора”. Так что здесь не только творческая свобода, но и творческое доверие. Ну, и главное, что меня(и не только меня)в нем подкупает Иногда задумываешься над тем, что является основополагающим в нашей работе. Методология7.. Нет, а как это ни банально звучит — любовь. Без нее вытерпеть наших студентов невозможно. Они очень трудные, потому что очень способные. Вместе это невероятно сложно, но очень продуктивно.

Во время спектакля „На траве двора” я уже забыл, что передо мною студенты, хотя и смотрел в той же самой аудитории № 39, что и „Вия”. Спектакль этот о любви, причем о любви не небесной, а о самой что ни на есть земной. В спектакле нет песен, танцев, здесь не ходят ногами по потолку(как в „Вие”),здесь тонкий психологизм: литературный материал обязывает. Питомцы Кудряшова могут и это, причем они сумели передать ностальгию по 50-м годам прошлого века. Та же ностальгия проходит и сквозь две истории любви в спектакле „Полюбов.., но” — в данном случае это выражено посредством танца.
Спектакль по пьесе Нины Садур „Снегири”(по роману В. Астафьева „Прокляты и убиты”) по степени трагедийности и глобальности сравнивают с „Мальчиками” С. Женовача и „Одной абсолютно счастливой деревней” П. Фоменко.Но еще более впечатляет в этом плане последняя работа курса — „Троянки” Еврипида.Общеизвестно, что античную драму в наше время практически не ставят. Во-первых, это трагедия, (что не очень-то жалует современный зритель), во-вторых, стихи, которые большинство актеров не умеют читать, а подавляющее большинство — слушать.Но вряд ли кто станет спорить, что только в преддверии гибели человек раскрывается во всей своей истинной сути, и обычные слова бессильны выразить его душевное состояние. Истинная красота трагична, потому что достигает своего апогея только на грани Жизни и Смерти. В этом спектакле наиболее полно выразилось кредо Олега Кудряшова: красота в традиционном понимании этого слова. Попытка достигнуть чистоты формы и полной свободы выражения. Погрузить в другую культуру, в другой язык, придать новую интонацию. Таким образом, актер рождает в себе новые чувства, в реальной жизни им не испытанные.
Профессор Олег Львович Кудряшов окончил режиссерский факультет ГИТИСа в период его расцвета — в 1967 году (руководитель курса — М. И. Кнебель). Работал сначала в Москве(ЦТСА), потом в Воронеже. В 70-е годы вновь вернулся в Москву. В РАТИ работает уже более 20-ти лет. Нынешние студенты — его уже третий выпуск. В 1987 году поставил спектакль-мюзикл „Клоп” (вошел в репертуар театра им. В. Маяковского), с которым, по его словам, объездил пол-Европы. После этого стали приглашать за границу. Работал в Германии, Канаде, Чехии, Венгрии, Италии, но больше всего во Франции.
В Европе, по мнению Кудряшова, нет режиссерской школы (за исключением Германии, где Станиславского удачно сумели соединить с Брехтом). Во Франции режиссер — диктатор, но там мало занимаются актером. Французский актер — по преимуществу „мертвый”. В РАТИ традиции русской театральной школы сохранились, обогатившись при этом новыми системами(Гратовский, Арто и т.д.). Эти прививки не только не разрушили суть отечественной школы, но даже укрепили. Сохранив традиционную методику, удалось сохранить главное: живого актера.
— Сумеют ли студенты вжиться в столичные театры?
— К сожалению, такого театра, который был бы сродни моим воспитанникам, нет. В этом я вижу неестественность нашего театрального процесса. Ставят иностранные мюзиклы, которые плохо приживаются на нашей сцене. Должна быть своя национальная база, поэтому я горжусь своим мюзиклом „Клоп” — нормальный русский материал. Вроде бы и стремление к этому есть, но движется какими-то рывками. Может быть оттого, что общество живет столь конвульсивно.
Остается лишь сожалеть о том, что выпускникам Сергея Женовача в прошлом году повезло больше, чем кудряшовцам: их курс не распался, а стал театральным коллективом.
В июне я видел последнее представление „Троянок” на учебной сцене в РАТИ. В этот день узкую дверь аудитории осаждали толпы желающих. Тех, кому повезло, ждало поистине потрясающее зрелище. Казалось бы, что им Гекуба?.. А вот на тебе!.. Глядя на Наталью Ноздрину в роли Кассандры(сцена безумия) и Елену Лабутину в роли Гекубы, поражаешься глубине проникновения в образ. Но кого-то выделять среди исполнителей грешно: все играли великолепно. Ощущение трагического, на мой взгляд, усугублялось еще тем, что ребята, может быть, в последний раз играли на этой сцене. И вскоре они, подобно своим персонажам, окажутся в открытом море, где вместо Фортуны, чье колесо они так лихо крутили в одноименном спектакле, их ждет грозный Посейдон, который согласно сюжету, прописанному античным драматургом, уже готовит бури и штормы.