Москва, 24 декабря. В Государственном Театре Наций прошел первый домашний спектакль, постановка „Фрекен Жюли” по скандальной пьесе австрийского драматурга Августа Стриндберга. После первого же показа в 1889 году пьеса была запрещена цензурой за излишнюю смелость и натуралистичность. В двадцатом веке „Фрекен Жюли” вернулась на сцену.

Корреспонденты МТРК „Мир” посмотрели первую работу Томаса Остермайера в России. Радикал и экспериментатор, он превращает любую классику в остросоциальную драму. Поставить спектакль в Москве его уговаривали 2 года. Согласившись, немецкий режиссер выбрал скандальную пьесу Стриндберга. Историю 19 века о молодой аристократке, соблазнившей лакея, перенесли в современную Россию. В главных ролях — Евгений Миронов и Чулпан Хаматова.

За адаптацию сюжета взялся модный драматург Михаил Дурненков. Теперь события разворачиваются не в шведском поместье, а в подмосковном коттедже. В остальном все тоже: социальное неравенство, беснование плоти и борьба полов. Остермайер признался, что в адаптации он ничего не менял.

„Я сам не занимался изучением российской действительности. Я доверился Дурненкову. Он по праву рождения в этой стране, реалии знает лучше, чем я. Ничего из его предложений я не ставил под вопрос”, — говорит Остермайер.

Томас Остермайер прославился, как мастер жестокой драмы и тонкой психологической игры. В середине 90-х он ставил спектакли по-новому, разговаривая со зрителем на языке наркоманов, нищих и проституток. Часто он обращался и к молодым драматургам. За время режиссеру удалось выработать свой фирменный, узнаваемый стиль.

„Он перевернул мое впечатление об этой пьесе. Так тонко, с почти чеховскими нюансами, разбирать ее, а потом — резкие, мощные, жесткие повороты. Он меня очень удивил”, — говорит художественный руководитель Государственного театра наций, народный артист России Евгений Миронов.

В первой сцене молодая девушка потрошит курицу. Процесс в подробностях транслируется на огромном экране и задает настроение всему спектаклю. Музыка, которая звучит фоном, буквально гипнотизирует зрителя, а из состояния анабиоза выводит появление главного героя.

С первых слов становится ясно, что местом действия стала кухня в богатом доме. За стенкой громыхает музыка, там отмечают Новый год. Персонал отмечает по-своему, с бутылкой вина из хозяйского бара. Но на кухню буквально врывается молодая хозяйка, которая не поехала с отцом отдыхать заграницу.

„Она остается с нормальными людьми, которые пьют пиво и общаются друг с другом без псевдовысоких манер. В этом кураже она начинает хулиганить с собственным водителем и упиваться этой некрасивой игрой”, — рассказывает заслуженная артистка России Чулпан Хаматова.

Взбалмошная дочь олигарха, так и не встретившая к 30-и годам свою половину, влюбляется в простого водителя. Тот понимает, что это его шанс избавиться от надоевшей „шкуры” бедности.

„Жан мечтает, женившись на богатой женщине урвать частичку этого счастья, благополучия”, — говорит режиссер Томас Остермайер.

За полтора часа на сцене души двух героев обнажаются настолько, что становится видна их сущность. Остермайер рассматривает под микроскопом отношения мужчины и женщины в мире, где счастье измеряется только деньгами. Все интимные фрагменты постановки зритель видит на экране. И главная мысль — в жизни ничего нельзя изменить.

„Человек в шкуре шофера ощущает себя абсолютно другим человеком. Внутренне более свободным, сильным. Но в шкуре шофера. Он пытается снять ее весь спектакль, а в конце закрывается на молнию до самого конца”, — рассказывает Евгений Миронов.

Этот спектакль был продуман до мелочей: современная кухня, дорогой алкоголь и устрицы на столе. Платье Жюли привезли из Европы. Актеры специально консультировались с героями мира гламура.

Критикам такая обнаженная действительность не понравилась. Они уверены, что в театре нарочно нацелились на респектабельную публику.

„Некоторое ощущение хорошо оформленной…не скажу „пустоты“, будет слишком жестоко. Чулпан Хаматова, Евгений Миронов, выдающийся немецкий режиссер, суперпространство, Hi-tech — да все шикарно. Коммерчески роскошный коммерческий проект”, — говорит театральный критик Алена Карась.

И все же театралы говорят, что этот спектакль стоит увидеть. Немецкий режиссер никогда не работал с русскими актерами, тем более, что ему достались Миронов и Хаматова.

Кинорежиссер Владимир Хотиненко говорит, что очень давно не видел такого театра в чистом виде, „когда абсолютный контакт с залом, и это только человеческая природа, почти площадная”.

За два часа спектакля герои так и не договорятся. Михаил Дурненков и Томас Остермайер подводят героев к полному краху, какого не было даже у Стриндберга. В пьесе Жюли хочет застрелиться от страха перед отцом. Тот же страх заставляет Жана толкать ее на самоубийство. Как и сто лет назад смерть оказалась единственным выходом, но все скроет новогодний снег. Он идет весь спектакль, не переставая.

http://mir24.tv/news/culture/4564326