КИРИЛЛ СЕРЕБРЕННИКОВ: Добрый вечер.
К. ЛАРИНА: Поздравляю Вас с успехом.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Спасибо. Спасибо большое.
К. ЛАРИНА: Я была свидетелем и очевидцем.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да 15 или даже больше минут это так приятно.
К. ЛАРИНА: Да. Это приятно. Так что действительно успех. Ну, сегодня мы постараемся поговорить о многих работах Кирилла, поскольку я давно хотела с ним встретиться, но он такой человек занятой. Фигаро здесь. Фигаро там.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Неправда, неправда. Ну, как бы, ну, видимо, Вы
К. ЛАРИНА: Накопили. Нет, давно. Давно.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Значит, сформировались, да.
К. ЛАРИНА: Я хочу напомнить нашим слушателям, что Кирилл Серебренников не только театральный режиссер, но и кинорежиссер тоже, уже можно это сказать с определенностью, поскольку уже приз получил,
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, был момент такой.
К. ЛАРИНА: А, „Изображая жертву” фильм, который тоже родился из спектакля. Это я напоминаю тем, кто, может быть, этого не знает.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, как бы по мотивам спектакля. И вот мы, у нас радость, мы в этом году получили приз „Кинотавра” главный и главный приз Первого Римского кинофестиваля международного. Ну, это совершенно неожиданно было и очень приятно. Потому что это такое жюри, состоящее из 50 людей, набранных на улице. Потому что у них кинофестиваль для людей.
К. ЛАРИНА: Т. е. это зрительское жюри, да.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Абсолютно зрительское жюри, которое просто
К. ЛАРИНА: Напомню так же, что, наверное, для большинства аудитории телевизионной, прежде всего, Кирилла Серебренникова Вы узнали по фильму „Ростов-папа” такой был многосерийный фильм и „Дневник убийцы”, такие первые громкие телевизионные работы.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, были такие сериалы. Громкими их назвать трудно
К. ЛАРИНА: Почему
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Потому что они прошли сложно. Тогда была
К. ЛАРИНА: Кстати, могли бы и показать, потому что там чуть ли не последняя работа Натальи Гундаревой в Вашем фильме.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Вообще, последняя просто, да. И
К. ЛАРИНА: Не знаю.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А мне казалось тогда таким авангардом невероятным.
К. ЛАРИНА: Не знаю, а мне кажется, что „Дневник убийцы”, он и сегодня не собрал бы аудитории. Это для избранных. Детектив для избранных, хотя, казалось бы, такая интрига и (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) все есть.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, знаете, с другой стороны, сейчас у нас, знаете, уже такая ситуация, что другим кино у нас называют все. Вот все, что не попадает под
К. ЛАРИНА: Ну, на самом деле, трудно сказать, что Кирилл Серебренников — режиссер для избранных, поскольку на спектакле точно всегда лом. Сколько лет Вы вообще работаете в Москве?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, с
К. ЛАРИНА: Вот первый пластилин, какой год?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ:
К. ЛАРИНА: Т. е. это
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Кажется что давно, а на самом деле не очень.
К. ЛАРИНА: Т. е. фактически там 5 лет полных.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да,
К. ЛАРИНА: Вот за 5 лет такую сделать звездную карьеру?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, давайте не будем так говорить
К. ЛАРИНА: Ужас!
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Я просто Вам скажу другое. Что когда Вы говорите про большие залы, меня очень волнует мысль что вот про формат. Допустим, разные театральные премии очень часто и журналисты и зрители очень часто сравнивают спектакли, которые поставлены в совершенно разных театральных пространствах. Ну, т.е. я, о чем говорю? О том, что, например, что ставить в одну номинацию, сравнивать, анализировать театр, сталкивая спектакли, поставленные в авторском пространстве в малом зале на 20,
К. ЛАРИНА: И собирают.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Собирают, но это не просто, потому что публика меняется. Я сейчас часто думаю про то, что театр — это не про то, что на сцене, а про то, что в зале. И вот исследованием реакции публики, исследованием того, какая публика сегодня пришла в театр, и что поменялось, вообще никто не занимается. А ведь это и есть театр вообще лакмусовая бумажка того, что с нами всеми происходит. На что люди стали реагировать. Мне было бы интересно спросить человека, который
К. ЛАРИНА: Ну, я сейчас задам вопрос. Только напомню нашим слушателям
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: К счастью.
К. ЛАРИНА: Пока.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Можно
К. ЛАРИНА: Да, нет.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, мне кажется, есть такие
К. ЛАРИНА: Для театральной публики, да.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, да, ну и хорошо.
К. ЛАРИНА: Но этого мало.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, а почему, а здесь не надо большим количеством
К. ЛАРИНА: Артистов мало.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это другое. Это уже частный выбор каждого артиста. Идти к большим числам, идти в сериалы, в ситкомы и так получать славу или заниматься театральной работой. Это тоже есть свои звезды в этом деле.
К. ЛАРИНА: Итак, напоминаю. Если говорить о больших сценах, о которых Кирилл уже сказал, это Московский художественный театр, спектакль „Мещане” на большой сцене.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да.
К. ЛАРИНА: Спектакль „Лес” на большой сцене. Спектакль „Господа Головлевы” на малой сцене.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, там был еще спектакль „Терроризм”, спектакль „Изображая жертву”.
К. ЛАРИНА: А „Снимки поляроидные” это был театр Пушкина.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это был театр Пушкина. Они уде не идут, да.
К. ЛАРИНА: Театр „Современник” это малая сцена, другая сцена „Голая пионерки” и большая сцена
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: „Сладкоголосая птица” и „Антоний и Клеопатра. Версия”.
К. ЛАРИНА: Вот сколько спектаклей. Два театра уже задействованы, большие сцены двух театров.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, задействованы, скажем так.
К. ЛАРИНА: Я могу сказать, что мне всегда интересно творчество Кирилла по одной простой причине, хотя я часто не соглашаюсь. Часто не соглашаюсь по идеологическим вещам и, мне кажется, это самое ценное.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, это ценное, потому что
К. ЛАРИНА: Потому что всегда в спектаклях Серебренникова есть своя авторская идеология. Своя позиция. Что они не просто сюжеты рассказывать, не просто показать
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Спасибо большое.
К. ЛАРИНА: Вот мне скажите, на такой вопрос ответьте, который я задаю часто людям, которые работают на театре сегодня. На мой взгляд, театр сегодня чуть ли, пожалуй, единственное пространство, которое осталось абсолютно свободным. Абсолютно. Потому что все, что мы имеем сегодня в средствах массовой информации, уже в кино у нас существует некий заказ
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ксения, заблуждение
К. ЛАРИНА: Что? Тоже не свободный?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Вы говорите о цензуре?
К. ЛАРИНА: Ну, это даже не цензура, это некая конъюнктура, которую чувствует любой творческий человек.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: А вот не свобода от рубля это не свобода. Я считаю, это очень сильный вид не свободы. И экономическая цензура, она действует. И, грубо говоря, художественный руководитель, так или иначе, вынужден принимать решения, где и вообще это материал может пойти на сцене, или не может пойти. А вот эти артисты могут играть на большой сцене, если они не известны в медийном пространстве, или не могут. Они соберут
К. ЛАРИНА: Ну, я Вам скажу, другой пример приведу. Я с Вами абсолютно согласна, если говорить об этой цензуре. Это даже не цензура, это ее величество рейтинг. Вот как это называется
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, вот да, такая беда.
К. ЛАРИНА: Потому что мы все равно обязаны работать на публику, а публике должно быть много, правда, же.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да.
К. ЛАРИНА: Год назад, когда я хотела пригласить Кирилла Серебренникова, мне сказали: а кто это такой?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, да.
К. ЛАРИНА: А сегодня уже таких вопросов не задают.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Т. е. всего за год, видите, какая, я боюсь, что эта быстрая слава она так же быстро тускнеет, понимаете. Я, пользуясь этим слоганом под названием „Хвалу и клевету приемлю равнодушно, и не оспаривай глупца”, спокойно отношусь к медийной известности, потому что она очень приятна, безусловно
К. ЛАРИНА: Ей можно пользоваться.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ей можно пользоваться, использовать это на благо дела
К. ЛАРИНА: Конечно.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Потому что как раз я понимаю, почему вынуждены руководители больших театров дружить с властью, ходить на
К. ЛАРИНА: Нет, все равно, так проходит наша жизнь. Одна цензура сменяет другую. Абсолютную свободу, понятно, что ее не найти нигде. Не там, ни здесь, так не бывает. Ну, трудности должны быть, которые
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, и с другой стороны, если говорить о цензуре не только экономической, но и
К. ЛАРИНА: Ну, это поняли?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, наверное,
К. ЛАРИНА: Вы из Ростова на Дону.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да.
К. ЛАРИНА: А почему Вас говора нет?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нет, да?
К. ЛАРИНА: Что был?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, я, наверное, хамелеон. Я хамелеон. Я
К. ЛАРИНА: Говорят, что этот говор
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Не лечится, да?
К. ЛАРИНА: Не лечится.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Это как инвалидность второй группы. Ну, у меня его и не было, честно Вам скажу.
К. ЛАРИНА: А почему?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну,
К. ЛАРИНА: А там разговаривают с говором на телевидении?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: На телевидении там строго с этим борются.
К. ЛАРИНА: А Вы там бываете вообще дома?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Я бываю достаточно часто, потому что езжу к моим родителям. И их очень люблю. Ну, у меня город сузился уже до квартиры. И редко я его уже мало, к несчастью, чувствую. Хотя у меня там есть друзья, я с ними встречаюсь, но, как правило, это люди, которые уже достаточно имущественно состоялись. И они богатые. А богатые люди, в общем, везде одинаковые. Поэтому отличить ростовского состоятельного человека от миланского состоятельного человека скоро будет вообще невозможно.
К. ЛАРИНА: Ну, вообще, Ростов на Дону такой театральный город.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Вообще не театральный.
К. ЛАРИНА: Как, а театральное училище же там есть ростовское.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Оно же давно закрылось.
К. ЛАРИНА: Серьезно? Столько же артистов оттуда вышло неплохих.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, да. И все давно закрылось, и, в общем, город честно говоря, назвать театральным нельзя. Там сейчас, кстати, открылся неплохой музыкальный театр. Он
К. ЛАРИНА: А когда вот Вы работали там, в театрах, он же был театральным городом.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Знаете, остатки роскоши были.
К. ЛАРИНА: Ну, тем не менее, все равно, мне кажется, что там много могло чего родиться в то время, в советское.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, это город, где очень много талантливых людей появляется, рождается, но вот
К. ЛАРИНА: Вот Дмитрий Дибров,
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да.
К. ЛАРИНА: А кто у нас еще, назовите?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Анатолий Александрович Васильев, Башмет ростовчане. Все с Диброва начинают. Я бы начал с Васильева скорее. Еще
К. ЛАРИНА: А к Вам приезжают Ваши
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Солженицын там учился, между прочим.
К. ЛАРИНА: Земляки за помощью? Чтоб Вы протолкнули, помогли, протежировали.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Иногда бывает, но я
К. ЛАРИНА: Ну, просят, да?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, иногда бывает, ну,
К. ЛАРИНА: Я напоминаю, что в гостях у нас Кирилл Серебренников. Я не назвала, кстати, средства связи. Обязательно телефон мы включим сегодня, я Вам это обещаю. 783-90-25 это телефон для москвичей. И 783-90-26 для тех, кто слушает нас в других городах, в том числе, кстати, можете передать привет
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: В Ростове на Дону.
К. ЛАРИНА: Да.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: С удовольствием передаю своим друзьям и родителям, если они меня слушают.
К. ЛАРИНА: Да, да. Мы там есть. Я, почему так подробно об этом заговорила, про этот Ростов, потому что места для меня знакомые
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Не говорите „этот Ростов”. Это Ростов на Дону.
К. ЛАРИНА: Я там по соседству бывала в городе Таганроге в свое время.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, прекрасный город, кстати. Очень культурный, такой,
К. ЛАРИНА: Культурный. Ну, Вы знаете, у меня был культурный шок, когда я туда попала впервые. Это было, скажу, наверное, начало
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, вот знаете, внешне, я Вам так скажу, внешне вот в Ростове на главной улице появились те же самые брэнды. Магазин „Подиум”, вот эти все, все, что мы видим в Москве. Люди оделись так же. Но видимо возникает вопрос, что переодеть это проще всего. Вот повесить вывеску модную, это проще всего. Гораздо труднее это изменить сознание. Гораздо труднее изменить мозги человека. Вот это для этого требуется не только появление магазинов и дорогих машин и
К. ЛАРИНА: России.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Страны, которые учатся театру, учатся искусству для того, чтобы они к этому, так сказать, посмотрели на эти провокационные, разные, сложные. И мы столкнулись, конечно, в первую очередь с проблемой сознания. Нам кажется, что, ну, как бы любой человек из Москвы, увидев
К. ЛАРИНА: И теми же палочками.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: И теми же палочками те же фальшивые суши. Но вот сознание людей, которые живут в мегаполисе, и которые живут
К. ЛАРИНА: А они все в Москву рвутся.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Они рвутся в Москву. Значит,
К. ЛАРИНА: А там же тоже, наверное, высокие были цены на билеты? Вот интересно, кстати.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, в меру.
К. ЛАРИНА: Да, потому что интеллигенция, которую Вы имеете в виду, ту самую посконную, она не ходит сегодня в театры, потому что ей это недоступно материально.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: С ней, я боюсь, случилась,
К. ЛАРИНА: Она мутировала. В буржуазию превратилась. Многие из них.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нет,
К. ЛАРИНА: Напомню, Кирилл Серебренников у нас в студии. Новости. Потом продолжим наш разговор с Вашим участием.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Напомню, что сегодня у нас в гостях Кирилл Серебренников. Опять же возвращаясь, как называется? Фильмография, когда список фильмов. Список спектаклей как называется?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Не знаю. Спектаклеграфия.
К. ЛАРИНА: Спектаклеграфия. Там много есть таких вещей непривычных, рискованных экспериментов. Вот то, что Вы делали с Фанни Ардан с музыкой Жанны Д'Арк. Потом опера тоже появилась совсем недавно в Вашей жизни, в Мариинке, да?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ), да, в Мариинском театре.
К. ЛАРИНА: Это, конечно, без страха абсолютно бросаетесь? Это называется „я все могу” или как?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нет, мне интересно. Я не все могу. У меня, может, не все получается. Но мне интересно. А как пробовать, не ввязавшись. Нельзя понять ничего. Надо попробовать. Ну, как бы я на такие интересные предложения всегда отвечаю согласием, если действительно творчески интересно. Ну, как не поработать со Спиваковым и с Фанни Ардан, сделать такой интересный проект, хоть сложная музыка и сложные сроки были невероятные. Но я решил, если все время бояться провала, и все время бояться, извините, за синоним программе „не успеха”, то ничего не получится.
К. ЛАРИНА: Ну, как, человеку свойственно вот этого бояться. Бояться провалиться. Бояться прослыть неудачником.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, боятся, кто, что скажет
К. ЛАРИНА: Да, боятся показаться смешным.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, я в
К. ЛАРИНА: Ну, есть же вещи, которые Вас выбивают.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Вы знаете, я стал сильнее за последнее время. Раньше были. Раньше я читаю
К. ЛАРИНА: Ну, а что самое обидное для Вас?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Самое обидное, когда глупости пишут самонадеянным тоном. Самовлюбленные такие люди, и когда обижают ни в чем ни виноватых людей, это всегда обидно.
К. ЛАРИНА: Артистов, например.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Артистов, например. Сейчас у нас принят такой тон писать про артистов. Как бы есть полное ощущение, что их хотят уничтожить, унизить, растоптать, чтобы им в следующий раз было трудно выходить на сцену. Что я для себя понял, что эти люди, которые так делают, они же не критики. Критик был Марков, критик была, там я не знаю, Крымова, Свободин, Татьяна Константиновна Шахазизова, Наталья Сергеевна Пивоварова. Вот эти люди, которые можно
К. ЛАРИНА: Сегодня бы эти люди тиражей бы не сделали.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, поэтому это все, что сегодня желтая пресса, которая живет по своим законам, замочит, создать скандал даже там, где его нет, и не намечалось.
К. ЛАРИНА: Это не значит, что тех, кто хвалит, читаю, а тех, кто ругает, не читаю?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Нет, нет. Абсолютно нет. Я же говорю: хвалу и клевету приемлю равнодушно. Тогда и хвалу. А уже у нас не хвалят. У нас нет этого, хвалят. Они видимо так все не любят театр уже в принципе, что просто посещение его вызывает
К. ЛАРИНА: Ну, в провалы были в жизни такие откровенные?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да. Да. И неудачные
К. ЛАРИНА: А что
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, разумеется.
К. ЛАРИНА: С большой драматургией что называется, с большими артистами.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, да, с большими артистами, с желанием постоянно зрителя удержать. Вот эти тысяча человек, они приходят на 4 часа, ты всеми силами должен удержать их внимание. Если они начнут ковыряться в носу, зевать и уснут и уйдут, никому не будет хорошо. Потому что зритель, ушедший из театра, туда не возвращается, сказал Олег Павлович Табаков, он в этом смысле может быть учителем, потому что он про это очень хорошо понимает.
К. ЛАРИНА: Почему, я, например, возвращаюсь.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, Вы специалист.
К. ЛАРИНА: Какой я специалист. Я бывало, что я уходила со спектаклей в середине просто. Мало было таких
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, Вы все равно специалист. Вы профессиональный человек. А вот зритель обычный, который приходит, разочаровывается в
К. ЛАРИНА: Вот, кстати, тоже очень, как мне кажется, вещь такая важная. Вот Вы о публике говорили, как она изменилась. Я сегодня вот это чувствую. Не только я. Мы со многими моими друзьями разговаривали, что публика наша, самая разная, самая разношерстная, она уже готова к публицистике театральной. Очень чувствуется. Я думаю, что Вы это тоже чувствуете, как режиссер.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да. Не то слово. Я этим занимаюсь. извините, но я Когда мне говорят: фу, это социальный театр, фу, это . Ребята, а театр может быть только про сегодня, и только может быть связан с сегодняшней жизнью, и он не может про
К. ЛАРИНА: Есть
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, может быть.
К. ЛАРИНА: Когда актуализация ради узнаваемости, ради того, что схватил и съел.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: И Вы знаете, здесь иногда любые средства хороши. Я не буду с Вами спорить, что плохо заигрывание. Потому что зритель должен понять, что театр — искусство актуальное. Вот мы должны объяснить, что это не
К. ЛАРИНА: Порядочным человеком.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Порядочным человеком. И возможно ли это. Т. е. вопросы простые. И ответы иногда тоже бывают простые. Хотя простых ответов на эти вопросы,
К. ЛАРИНА: Это кто такие?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Очень известный политический обозреватель говорил, вот сейчас там все время
К. ЛАРИНА: Там
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, потому что правда не бывает одна. Правда бывает разная. Истина
К. ЛАРИНА: Посомневаться немножечко.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Посомневаться. Вот пускай так будет.
К. ЛАРИНА: Давайте, Кирилл, я вопросы Вам почитаю. Много пришло вопросов на наш сайт, на интернет. Я
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Ну, да.
К. ЛАРИНА: „Можно ли
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Да, я надеюсь, будет идти в МХТ им. Чехова, когда артистка Кристина Бабушкина, я надеюсь, счастливо
К. ЛАРИНА: Выйдет из декрета.
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Выйдет из декрета.
К. ЛАРИНА: Так. „Пьесу хочу предложить свою. Как это можно сделать?”
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: Служебный вход Художественного театра.
К. ЛАРИНА: А артистом хочу Вашим стать, как это сделать?
К. СЕРЕБРЕННИКОВ: О, не знаю, трудно, не знаю. Пока не знаю. Нет своего дела, поэтому.
К. ЛАРИНА: Зритель сп