«Сто пудов любви и столько же ненависти» - так говорят в Театре Наций о спектакле, премьера которого сегодня открывает Большую сцену после реконструкции. Один из хитов мирового театрального репертуара в постановке одного из самых востребованных режиссеров современности: Томас Остермайер - представляет «Фрекен Жюли» по драме Стриндберга. Пьеса 1888 года, ставшая этапной в истории европейской драматургии почти двадцать лет находилась под цензурным запретом: за шокирующий «натурализм» в трактовке образа современной женщины. В спектакле театра Наций – «натуры» достаточно, убедились корреспонденты «Новостей культуры».

Первое событие на сцене – служанка потрошит курицу, резкими движениями ножа отрезает птице голову и лапы. Примерно также потрошит Томас Остермайер мир героев Стриндберга – жестко, конкретно, больно. В этот раз он исследует отношения мужчины и женщины, главным двигателем делая социальные различия. Ради этого режиссерского почерка Евгений Миронов и пригласил Остермайера ставить «Фрекен Жюли». Результат худруку театра наций теперь кажется и задуманным и неожиданным одновременно.

«Он очень резкий режиссер, очень с формой, мощно обладающий, жестко работающий с артистами, – говорит Евгений Миронов. – И честно говоря, я этого и хотел. Но получилось совершенно наоборот. Во-первых, перевернуть мое впечатление об этой пьесе, просто полностью и так ее разбирать с почти чеховскими нюансами, а потому – вдруг – резкие повороты, мощные, жесткие такие, они меня, честно говоря, очень удивили».

Два года переговоров, стриндберговская пьеса в версии Михаила Дурненкова, и вот уже первая работа Остермайера – в России, и первый его опыт репетиций через переводчика – готовы. Дурненков перенес историю о «падении» графской дочки, которая на одну ночь стала любовницей отцовского лакея, в современную Россию. Его герои не чопорные аристократы: Чулпан Хаматова – дочь олигарха, Евгений Миронов – водитель ее отца. Она бежит от одиночества и фальши упакованной жизни. Он надеется урвать кусочек счастья через связь с хозяйкой, предавая собственную любовь. Вслед за Стриндбергом Остермайер увлечен редкостью мизансцены: в войне полов – женщина наверху положения.

«Я сам не изучал российские реалии, в этом я полностью доверился Дурненкову, ничего не перепроверял, – рассказывает режиссер. – К тому же, у меня русские актеры, которые, я надеюсь, привнесли в свою игру нечто из собственного жизненного опыта. Возможно, это вообще лучшие актеры, с которыми мне доводилось работать».

Жизнь, спрятанная за высокими барскими заборами, доподлинно известна немногим. Актерам самим потребовалась некоторая расшифровка – для правды характеров.

«Моя учительница, так скажем, когда я спросила: скажите, а что должен транслировать этот спектакль, он сказал: ой, расскажите всем, чтобы они не стремились сюда, – рассказывает Чулпан Хаматова. – Здесь очень и очень неинтересно, несвободно. – Куда ты имеешь в виду? – Туда! – А, понятно».

После единственного показа «Фрекен Жюли» в 1889 году пьеса была запрещена цензурой как «слишком смелая и слишком натуралистическая». Спустя годы она стала одной из самых репертуарных у Стриндберга. Любовный треугольник, перевертыш человеческих отношений, вписывается в любое время. Равновесие между героями – классовыми врагами и заблудшими душами – как и больше века назад, так и не найдено. И только снег, беспрерывно падающий на протяжении всего спектакля, кажется холодным абсолютом в декабрьской Москве.