Очередной спектакль модного украинского режиссера Андрея Жолдака, предложившего в московском театре Наций свою фантазию на тему классического сюжета „Кармен”, собрал полный зал поклонников и противников этого постановщика. Пришел поболеть за свою коллегу Марию Миронову чуть ли не весь коллектив Ленкома во главе с Марком Захаровым.

Это уже вторая постановка скандального Андрiя (именно так он просит писать свое имя), осуществляемая им с дочерью Андрея Миронова. За исполнение главной роли в их первом спектакле „Федра” актриса была удостоена „Золотой маски”. Понятно, что ей захотелось продолжить столь удачно начавшееся сотрудничество. Что же, за известную актрису можно только порадоваться, а Жолдака поздравить с обретением единомышленницы, способной транслировать его идеи, обладающие взрывной (а подчас и разрушительной!) силой.

Судя по спектаклю, который начался на 50 минут позже и вместо обещанных двух часов шел мучительных три, Жолдаку не дают покоя лавры кинорежиссера Квентина Тарантино, который большой мастер изображать насилие, кровавые разборки. Вот и у киевского гостя все главные события перенесенного в современность сюжета — встреча „ночной бабочки” Кармен и милиционера Хосе (Роман Ландеев), их любовь в картонной коробке, многочисленные мафиозные разборки — проходят под прицелом видеокамеры, которая транслирует мизансцены на три экрана. Таким образом, фигуры действующих лиц предстают одновременно в натуральную величину и крупным планом: мы видим отдельные части тела мучителей и жертв, игру обнаженных рук и ног, слияние губ, но при этом, заметим, никакого порно. Правда, нежный голосок Марии Мироновой постоянно спрашивает партнера, какую позу он предпочитает, но это мелочи…

Кстати, текст актеры произносят совершенно не тот, что в классической новелле Проспера Мериме. Разве что отдельные фрагменты напоминают нам, по мотивам какого произведения все это сочинено. Сюжет настолько перевернут, так напичкан современными реалиями, что поначалу теряешься в догадках: какое отношение к этому имеет классическая „Кармен”? Потом соображаешь: очевидно, Жолдак хотел нам сказать, что во всех современных женщинах, будь то бизнес-леди или фотомодель, кроются этакие своенравные любвеобильные авантюристки. Ненасытные в своих желаниях, они толкают в пропасть мужчин, готовых отдать все за ночь любви с соблазнительными красотками. Жолдак проецирует на экран документальную хронику — современные жрицы любви охотятся за клиентами у обочины дороги. Беспросветность этих кадров заставляет зрителя прочувствовать, как прогнил наш грешный мир. И неслучайно свободолюбивая Кармен, не принимающая законы этого мира, выходит на тропу войны. Ее тошнит от притворства и наглости мужчин, она ненавидит и „крутых”, и „ботаников”. И начинает „мочить” всех подряд, включая продажных милиционеров.

Мысль радикальная. Правда, уже давно растиражированная в западных кинотриллерах, но в театре это пока редкий опыт. И если бы у Жолдака был стройный замысел, если бы он не валил все в одну кучу (психологическую драму, боевик, фарс), то в этом был бы свой драйв. А так сплошной хаос событий, приемов, приемчиков… Ждешь не дождешься, когда этому кровавому шоу наступит конец. Тут и блистательная игра Марии Мироновой не всегда спасает дело.

А ведь поначалу спектакль взял, что называется, за живое. Многие даже облегченно вздохнули: ну наконец-то Жолдак после провокационных экспериментов обратился к внятному сюжету и живой человеческой судьбе. Это касается первого акта, изображающего жизненный финал состарившейся Кармен. Хотя, заметим, и тут есть элемент абсурда, ведь подобного рода женщины обычно не доживают до старости и не заводят детей. Тем не менее старушку Кармен в изображении все той же Мироновой окружают дети и внуки, собирающиеся праздновать ее день рождения. В течение 30 минут героиня молчит, а когда к ней обращаются, кусается. Странно, правда? Здесь вообще много странного и фантастического, словно это сон о некоем прекрасном будущем. И только молодые люди, потомки Кармен, не вызывают особых симпатий: они мелкие, глупые, тщеславные. Скучно с ними. Скучно настолько, что даже говорить не хочется, вот она и кусается, злясь от вида тех, кого породила на свет.

Очевидно, этот эпилог в прологе, или как уж его назвать, нужен был Жолдаку для того, чтобы еще раз подчеркнуть: ущербное поколение порождает ущербных потомков, поэтому не стоит жалеть человечество. Оно неизбежно дойдет до своей последней точки и выродится. Правда, столь неутешительный вывод вряд ли обрадует зрителей.