То, что Панков сделал спектакль в жанре SounDrama, очевидно: достаточно просто закрыть глаза, чтобы звуковая партитура „Ромео и Джульетты” приобрела музыкальный объем. Каждый звук, будь то звук упавшего на металлическую решетку подмостков камня или произнесенная на узбекском фраза, мелодия Прокофьева или Беллини, встраивается в математически безукоризненно выстроенную режиссером сетку.
Капулетти в спектакле Панкова говорят на языках бывших союзных республик: от узбекского до таджикского, Монтекки — на русском. Но каждая семья, чтобы быть понятой недругами, переходит на язык Шекспира, отчего короткое sir у них больше похоже на площадную брань.
В этом спектакле дело не во внезапной любви двух подростков, а история взаимной ненависти „русских” и „нерусских” — лишь своеобычная канва. Он не берется доказывать существование бытового фашизма, не морализаторствует. У Панкова эта история становится просто фотографией — беспристрастным, почти
Павел Акимкин, бессменный участник экспериментов Владимира Панкова, играет своего Ромео очень юным, очень непосредственным, очень влюбленным и - очень инфантильным. Даже Тибальта он убивает будто случайно, а не от ярости. Даже любовь его не взрослит, и порой ему страшно от необузданной страсти Джульетты.
Джульетта Сэсэг Хапсасовой — неуклюжая, как молодой щенок (ведь девочки в этом возрасте вправду изяществом не отличаются). Глупо хихикает, болтает ногами, путается в подоле длинного платья, которое идет ей, как щенку эполеты. Но вдруг — в
Нельзя не сказать о двух актерских работах: паре Меркуцио — Бенволио. Поэт Меркуцио со своим монологом о королеве Маб — огромный силач с громоподобным голосом, который явно не дурак подраться. Его играет Петр Маркин — тот самый, что
Бенволио играет девушка — Анастасия Сычева. Легкий подвижный Бенволио рядом с медлительным Меркуцио был бы комичен, если бы не беззащитная его нежность к друзьям. Коротко стриженный (или
Ставить сегодня Шекспира, наверное, только так и можно. Рифмуя любовь и кровь с интересом физиолога, что ставит опыт не только над лягушкой, но и над собой. Будто бы и шутя, но без малейшей улыбки.