"Небытие окружает меня со всех сторон", — с таких слов начинается спектакль "#cонетышекспира" в Театре Наций. Фразы "сладкие как сахар" обрели новое звучание в замысле молодого новосибирского режиссера Тимофея Кулябина, лауреата премии "Золотая Маска" 2014.

Именно его "Электрой" на основе текста Еврипида в январе 2013 года открылась Малая сцена Театра Наций. Действия нового спектакля также проходит в пространстве настолько камерном, что при желании можно услышать дыхание артистов.

Не случайно спектакль в самом своем начале обращается к "Трактату о Небытии" философа Чанышева, а заканчивается фразой: "Но зато покой". Тишина, классическая музыка, медленные движения — каждая деталь данного спектакля напоминает нам о мимолетности нашей жизни, ее хрупкости и скором увядании. Серая гамма, обшарпанные стены, рояль и проемы окон, скамейка, тазики для воды, которая капает с потолка — вот и вся сценография (Олег Головко).

Можно вспомнить кабинет из "Зеркала" Тарковского, а лучше отрешиться от каких-либо прямых ассоциаций и наблюдать как тела юношей и девушек будут выстраивать замысловатые фигуры, напоминающие своими очертаниями античные скульптуры или фигуры с полотен эпохи Возрождения.

В спектакле слово ушло в тень, уступив место пластике и ритму движений. Поэзия наполняет пространство и создает атмосферу грусти и легкой печали, и язык тела звучит сокровеннее и искреннее. Как ожившие тени минувшего, актеры будут спускаться с подоконников на пол, замирая в неподвижности, а затем вновь обретать импульс для нового шага. Когда один из героев этого эскизного "танца" читает сонет Шекспира, другие показывают нам маленький эпизод из жизни, который каждый может трактовать так, как ему захочется. Девушка стоит рядом с молодым человеком и расстояние между ними с каждой секундой сокращается, но вдруг она прижимает свою ладонь к его губам.

Страх, робость, легкий трепет — эти слова можно смело применить для описания тех состояний, которые удается изобразить актерам. Эпизоды как картинки в детской книжке с раскрывающимися объемными образами сменяют друг друга. Поэтому хочется запомнить как можно больше деталей, ухватить единым взглядом целую композицию, но она рассыпается, оставляя лишь впечатление в памяти. Девушка передвигается по полу, а молодой человек пытается удержать ее, вытягиваясь горизонтально и обхватывая ее за ноги. Легким и плавным движением она снимает с ноги туфельки. Прекрасное видение, выскользнувшее из объятий?.. Или вечное напоминание, мешающее забыть боль расставания?

 Хореография Евгения Кулагина и Ивана Евстегнеева оказалась полноправным участником в ансамбле. Однако отдельным одушевленным героем можно назвать и рояль. Первая его мелодия — Вокализ Рахманинова. Девушка, сидящая весь спектакль на стуле, тихим сопрановым голосом будет под аккомпанемент рояля напевать известные мелодии, которые обычно ассоциируются с темой печали: Ария Дидоны, Молитва Анны. С каждым разом пианисту играть будет все сложнее, так как клавиши западают, звучат глуше и тише. Рояль потеряет свой голос и в красных лучах солнца погрузится в сон. Закат или рассвет? Для вечности, в которую отправятся герои, это не имеет значения.

Спектакль имеет и вторую параллельную линию, которая связана с двумя охранниками, сидящими невдалеке и следящими за порядком в этом воображаемом музее. Ведь на каждом предмете есть своя маленькая бирка, и чтобы действия спектакля началось, двум мужчинам приходится убирать ограждения из ленты, снимать с зеркала и маленького шкафчика чехлы. Они проходят мимо фигур "танцоров", словно это тени, невидимые глазу. Когда мир грез затрещит по швам, а боль, отчаяние, страх и агрессия вдруг наполнят его, двое мужчин спокойно продолжат есть лапшу из пакетиков и пить чай. Им нет дела до того, что переполняет тех, кто находится в двух шагах от них. В один из моментов они подбросят на площадку сцены сотовый телефон, а юноши и девушки начнут ловить музыку, чтобы закружиться в быстром танце.

Спектакль, интересный пластическим рисунком, теряет свою изящность и красоту в словесном пересказе. Как и время, шаги которого невозможно остановить, ускользает от нас, если мы вдруг попытаемся его определить словами. В финале голоса из проигрывателей накладываются на живое чтение строк, а один из героев будет бегать по периметру сцены и нетерпеливо искать "утраченное", быть может, время. Но настанет момент, и он присоединится к другим, уже ушедшим в тень.

Об усталости от слов и содержаний было сказано много, однако в Театре Наций удалось создать среди всеобщего хаоса свой маленький островок тишины и покоя. Пусть и иллюзорный, а моментами весьма пугающий, но все-таки удивительно притягательный.