В Театре наций поставили спектакль «Кто боится Вирджинии Вулф» со звездным составом. Анастасия Паукер — о том, почему классическая пьеса Эдварда Олби стала очень актуальной в конце 2022 года.

Осторожно, в тексте содержатся спойлеры.

Посреди ночи к профессорской чете Джорджу и Марте приходит молодая пара — новый коллега Джорджа по университету Ник и его супруга Хани. Они становятся невольными свидетелями ультракомического и сенсационно безжалостного баттла между мужем и женой, раз за разом выходящего за грани всех возможных норм. Они препираются, разыгрывают друг друга, стреляют холостыми патронами из ружей, припоминают друг другу позорные, скабрезные, трагические истории.

Пьесу Олби, написанную в 1962 году, о двух женатых парах, встретившихся как‑то ночью на долгий и судьбоносный разговор, часто используют для интеллектуальной антрепризы. Собственно, примерно она и получается у Данила Чащина, режиссера, чьими спектаклями равномерно покрыта Москва. Это очень игровой текст, которому не требуется сложное визуальное решение, но нужны по-настоящему сильные актеры. В данном случае это Евгений Миронов, Агриппина Стеклова, Мария Смольникова и Александр Новин.
Помимо того, что этот спектакль — актерское состязание на высшем уровне, поход на премьеру вполне сойдет за первый сеанс семейной терапии. А может случиться так, что после этого спектакля вам придет мысль, что ваши отношения куда менее чудовищны, чем семейная жизнь дочери ректора Марты и ее супруга Джорджа.

Для работы над пьесой режиссер пригласил психолога, который поставил диагноз каждому из персонажей: кто — параноик, кто — нарцисс. Собственно, весь спектакль — это битва патологий, в которой так и не оказывается победителя. Марта уничтожает самооценку своего мужа, пеняя на несостоявшуюся карьеру: она надеялась, что он станет преемником отца, но выяснилось, что у него кишка тонка. Марта Агриппины Стекловой — женщина с такой же необузданной энергией, как пламя ее волос, и с такой же непреодолимой жаждой жизни — и разрушения. В тех случаях, когда жизнь вдруг ей наскучивает, она начинает игру: придумывает розыгрыши, переодевания или даже сочиняет себе сына. Стеклова создает образ женской неукротимости, которую почти невозможно унять. Только в финале Джорджу это удается, но ему приходится заплатить за это слишком высокую цену.

Ник в исполнении Александра Новина оказывается скользким карьеристом, готовым на все, чтобы добиться повышения и возглавить кафедру. И при этом убогим простофилей, который верит, что интимная связь с Мартой в эту роковую ночь что‑то может для него решить. Сам того не ведая, он оказывается слишком незначительным и второстепенным персонажем в той бойне, которая здесь развернулась.

Что касается Хани, Мария Смольникова делает из нее симбиоз из городской сумасшедшей и смешливого, недееспособного ребенка, чья наивность и трусость застят ей всю окружающую жизнь. Она не считывает иронии в свой адрес, не видит, как у нее перед глазами разворачивается интрижка между ее мужем и хозяйкой дома, и напивается до чертиков. И все это оттого, что до смерти боится постоянно случающихся у нее беременностей. Страх боли, а вместе с ней и жизни, настолько велик, что она раз за разом делает аборты, не признаваясь в этом своему благоверному.

Джордж в исполнении Евгения Миронова — пожалуй, самый сложносочиненный персонаж. В ответ на сумасбродство жены он готов быть и подлым, и жестоким, и безразличным. Но за всей этой палитрой его возможностей кроется безграничная, ничем не выжигаемая любовь. В финале спектакля в отместку супруге он «убьет» их вымышленного ребенка, но сделает это только потому, что она завела их игру в этот тупик, и обратной дороги уже не было. И это решение принесет ему невероятную боль, потому что одним движением он разрушит воображаемый мир, который так был необходим Марте на протяжении долгих лет.

Марта и Джордж придумали собственный мир, который помогал им примириться с окружающей их жизнью. Что же будет с ними дальше, если к финалу они оказались на руинах столь тщательно выстраиваемого ими бытия? Именно эта тема так роднит происходящее на сцене с тем, что мы все сейчас вынуждены переживать. Спектакль Данила Чащина вдруг оказывается о тотальном и уже вошедшем в привычку эскапизме и той цене, которую когда‑нибудь придется за него заплатить.