В беседе с Дмитрием Волкостреловым мы не обсуждали недавний скандал в Театре на Таганке, не привязывались к конкретным событиям. Но в любом случае это интервью поможет лучше понять режиссера. 

Вы окончили актерско-режиссерский курс у Льва Додина...

Я учился в режиссерской группе, но никакого разделения между актерами и режиссерами у нас не было. Когда на четвертом курсе мы спросили у Льва Абрамовича, будет ли у нас, собственно, режиссура, он ответил, что его никто режиссуре не учил, потому и он не знает, как можно этому научить. "Если вы хотите стать режиссером, вы им станете", – сказал он нам. На последних курсах у нас была возможность ставить и показывать свои отрывки и даже репетировать отрывки из Василия Гроссмана "Жизнь и судьба". Диплома режиссера ни мне, ни другим ребята в режиссерской группе не дали, потому что мы не делали ни преддипломной, ни дипломной работы из-за очень плотной занятости.

Что дало вам обучение у Додина как режиссеру?
Мне кажется, что режиссер — это не набор определенных умений, а прежде всего — личность. Обучение у Додина дало мне колоссальный личностный опыт. Я познакомился с его системой, достаточно сложной, неоднозначной, и опыт этой системы как-то сказался на моей личности. 
 
Как возник театр Post?
Театр возник спонтанно. Однажды мы собрались и сделали один спектакль, потом второй, третий, их что-то объединяло. А значит, нас можно назвать театром. Дальше нам надо было как-то презентовать себя в медийном пространстве и социальных сетях — так и появился театр Post.
 

Как появилось название? 

 У нас есть собственное определение, но мне бы хотелось уйти от однозначного ответа. Существует множество трактовок, каждый волен сам для себя решить, что такое Post. Я за многовариативность.
 
Как бы вы сами определили стиль своего театра?
Прежде всего, мы — театр текста, потому что в основе любого спектакля у нас лежит именно текст. Это то, что написано современными драматургами для театра.

Насколько необходим вашему театру профессиональный актер или в театре Post могут играть и непрофессионалы?

Для меня важен не актер сам по себе, а личность человека, выходящего на сцену. Что касается профессионального актера, то научить всему не так сложно. Я думаю, что в нашем театре могут играть и непрофессионалы.
 
Чем порадует театр Post в ближайшем будущем?
Мы хотим поработать с текстом Джона Кейджа "Лекция о ничто".
 
В сентябре Театр Наций открыл сезон премьерой вашего спектакля "Три дня в аду" по пьесе Павла Пряжко. Чья была инициатива — поставить именно Пряжко?
От театра Наций поступило предложение что-то сделать, в свою очередь, я предложил этот текст. На этом мы и сошлись.
 
С Пряжко у вас сложился творческий тандем. Что особенно привлекает в его текстах?
Я готов работать с любыми текстами Павла Пряжко, они интересны мне как режиссеру и как человеку. Мне интересно наблюдать, как его тексты влияют на меня и на актеров в процессе работы. Его тексты очень высокого уровня с большим количеством неординарных смыслов. В них существует очень мощная рефлексия на реальность, на окружающую нас действительность. Для меня это особенно важно, потому что все, что я могу — рассуждать про современность, про сегодняшнюю реальность. Мы занимаемся ее исследованием. Мне интересен его взгляд на эту реальность, его взаимодействие с ней. Но самое главное то, что его взгляд на этот мир абсолютно гуманистический, и в этом мы совпадаем.
 
Вы не стремитесь сделать пребывание зрителя на ваших спектаклях комфортным, выбирая для показа различные пространства. Каким должен быть зритель Вашего театра?

 Я не могу говорить за всех: "зрители должны быть такие". Я не знаю, каким должен быть наш зритель. Для меня в театральном пространстве важно разнообразие, возможность использования разных вещей. Мне кажется, человек не только в театре, но и вообще, должен допускать ситуацию многообразия этого мира и того, что в нем происходит, должен быть внутренне готов к полифонии.
 
Например, мы показали спектакль "Солдат". Один из зрителей сказал, что это прекрасная замечательная разовая акция, но такой формат нежизнеспособен. Но он ошибся, этот спектакль сейчас играется достаточно регулярно.
 
Если говорить о разнообразии, допускаете Вы для себя возможность постановки традиционного спектакля?
Я ничего заранее не отрицаю. Я же не знаю, к чему я как режиссер приду через пять лет. Я, например, никогда не думал, что буду ставить оперу, тем более современную. А появилась такая возможность, и я ею воспользовался. Так что, кто знает, возможно, когда-нибудь поставлю и традиционный спектакль.