Чем ближе новое столетие, тем чаще вспоминается Серебряный век русского искусства: может ли повториться эта ослепительная вспышка? Пожалуй, нет: поэзия еле теплится, проза заглохла и известна только членам жюри премии „Буккер”, киноискусство обслуживает фестивали, выставочных залов много, но какие там картины, мало кто ведает. И только сценическому искусству удалось сохранить интерес зрителей: с огромным успехом прошли летние гастроли „Ленкома” в Риге; участие русских театров в прошлогоднем Авиньонском фестивале стало европейским событием; зрительные залы в Москве хорошо заполняются, количество театров растет, премьеры следуют одна за другой, публика встречает актеров с ликованием, с цветами, и актеры отвечают на это изысканно отрепетированной церемонией поклонов.

Последние месяцы минувшего сезона были отданы двум гигантским театральным смотрам, приглушившим звучание московских премьер, — Российскому фестивалю „Золотая маска” и Международному Чеховскому фестивалю с его десятками сменявших друг друга коллективов, приглашенных со всего света. Центральным событием и того и другого стала „Пьеса без названия” Петербургского Малого драматического театра. Текст юношеской пьесы Чехова дал возможность всемирно известному режиссеру Л. Додину нарисовать портрет российского интеллигента Платонова — бездеятельного, спившегося, неразборчивого в связях с женщинами. Этого „героя”, дошедшего до скотского состояния и облаченного в какую-то звериную шкуру, убивает в финале одна из его любовниц. Проникая в душу чеховских персонажей, режиссер раздевает их донага в прямом смысле: большую часть сценического времени они проводят в бассейне с водой, сооруженном прямо на сцене, или рядом, под душем, где они словно пытаются смыть следы пороков и заблуждений.

Казалось бы, москвичам трудно ответить на вызов этой постановки, высоко оцененной прессой и зрителями, но вот Театр под руководством О. Табакова открыл новый сезон премьерой по роману Т. Манна „Признания авантюриста Феликса Круля”, не уступающей петербуржцам по психологической разработке образов, а в артистизме и динамичности действия, может быть, даже превосходящей их. Домысливая драматические линия романа, режиссер А. Житинкин начинает спектакль с казни героя; под знаком ножа гильотины развиваются дальнейшие сцены, где юноша из „приличной семьи”, шаг за шагом приспособляясь к жизненным обстоятельствам и строя карьеру, внутренне деградирует. И в этом спектакле режиссер прибегает к „обнажению натуры”: нагота премьера труппы красавца С. Безрукова лишь подчеркивает пустоту души героя и его склонность к авантюризму (недаром звучат фашиствующие нотки в финальном монологе Круля).

Обнаженная плоть и эротические сцены в обоих спектаклях не вульгарны, а художественно обоснованы. Обнажение тела словно продолжает обнажение души героев. Для режиссеров это не столько прием, сколько шаг в постижении человека, и постижение это, волнующее в своей броской красоте, в итоге не утешительно

Если бы приехавшее из провинции спросили совета, „на кого” пойти, можно было бы предложить посмотреть К. Райкина в „Трехгрошевой опере” или „Жаке и его господине” (последний спектакль поставила в „Сатириконе” студентка театральной мастерской П. Фоменко в РАТИ-ГИТИСе Е. Невежина), где актер перевоплощается с такой страстью, словно играет в последний раз; посмотреть Д. Назарова (Сатин в „На дне”), актера впечатляющей внешности, редкой в наше время; посмотреть изящный дуэт О. Табакова и М. Зудиной в „Сублимации любви”; посмотреть Г. Тараторкина в „Не будите мадам” в Театре им. Моссовета, где актер с нотами глубоко личной скорби сыграл самоотверженного художника, не понятого близкими ему женщинами; посмотреть Е. Миронова в необычной роли художника Ван Гога, почти весь спектакль молчащего и все-таки притягивающего всеобщее внимание; посмотреть М. Аронову в комедии „За двумя зайцами” Театра им. Вахтангова, где раскрылся неподражаемый юмористический талант молодой актрисы, или В. Ланового в том же театре в „Льве зимой”, где он воплотил зловещую фигуру английского короля; посмотреть экзотическую, неповторимую актрису К. Кайоль, приехавшую к нам из Парижа, и так и оставшуюся в России (она играет в Театре О. Табакова в „Камере обскура” и „Феликсе Круле”.