3 мая театральному режиссёру Евгению Писареву исполняется 50 лет. Совсем скоро он представит публике свою новую работу – постановку «Кабаре». Премьера состоится в столичном Театре Наций уже в середине мая. О том, почему её следует характеризовать не как мюзикл, а скорее как драматический спектакль и каким образом современные реалии способны повлиять на него, заслуженный артист России рассказал в интервью программе «Синемания». Кроме того, он поговорил о своей деятельности на посту художественного руководителя Театра имени Пушкина и наследии его основателя Александра Таирова.

С: Евгений, что входит в обязанности художественного руководителя театра и чем он отличается от главного режиссёра?

ЕП: Вообще, это странная такая должность. Всё, что ты на себя взвалишь, то и входит в обязанности художественного руководителя. У театра должен быть хозяин. И я сейчас говорю не о человеке, который отвечает за чистку крыш, стоянку и канализацию. Хотя иногда и это интересует художественного руководителя [смеётся – прим. ред.]. 
 Если стены театра покрасят в зелёный цвет, никто не скажет, что директор сошёл с ума. Все спросят, что происходит с Писаревым. Потому что я отвечаю за это здание, за этот дом и за тех людей, которые в нём живут. Я несу ответственность и за атмосферу, и за дух, и за репертуар, и за судьбы артистов. Вот такой вот папа этого дома.

С: Подождите, но вот, например, с фамилиями таких художественных руководителей театров как Марк Захаров или Римас Туминас рядом всегда стоят имена директоров. Как вы делите обязанности с директором московского драматического театра имени А.С. Пушкина?

ЕП: Какое-то время я совмещал две эти должности и думал, что, по сути, это было неправильно. Когда-то мне нужно было брать театр в руки. То есть начать понимать, откуда что берётся. В своё время я работал у Олега Павловича Табакова в МХТ им. Чехова, откуда и пришёл в театр им. Пушкина. Я тогда не понимал, откуда берутся декорации и костюмы. Как это всё происходит. Где брать деньги на зарплаты и другие выплаты. Сколько нужно тратить на производственные нужды и инфраструктуру. Как это всё распределять.

И вот тогда один умный человек сказал мне, что пока я не возьму всё в свои руки, понимания как всё действует и работает не возникнет. Совету я последовал и даже подзадержался в этой должности. Но вот уже три года, как я сложил с себя полномочия директора. Сейчас эту должность занимает замечательный Владимир Иванович Жуков. Может быть, он не так себя пиарит, как упомянутые выше директора. Тем не менее встретились мы с ним вовремя. Потому что вскоре наступила пандемия, потребовалось решать множество организационных и финансовых вопросов. Да вообще и сейчас время наступило непростое, и мне хочется больше сосредоточиться на творчестве, на работе режиссёра и каких-то своих планах.

С: Евгений, московский драматический театр имени А.С. Пушкина считается одним из самых загадочных и мистических. Он ведёт свою историю от Камерного театра Александра Таирова. Расскажите немного об этом человеке.

ЕП: Знаете, я до сих пор не могу разгадать, под какой такой звездой родился человек, что, будучи названным одним из пяти величайших русских режиссёров наряду со Станиславским и Мейерхольдом, Таиров остаётся в стороне. Его имя не присваивают театрам. У нас даже никакого тупика или улочки в честь него не названо.

Какое-то время я пытался переименовать наш театр в честь Александра Таирова. Да, Пушкин – наше всё, и вот это наше всё есть везде. Рядом располагаются площадь его имени, памятник, ресторан. Но ведь как такового театра без Таирова бы там не было.

Нынешнее здание не предназначалось под театр. Именно Таиров придумал его там. На протяжении 35 лет – с 1914 по 1949 год – этот театр составлял славу мировой театральной культуры.

С: Таиров ведь даже жил там!

ЕП: Да, верно. Квартира была в этом же здании, а вход в неё располагался со стороны Бронной. Вообще, про Таирова я могу говорить бесконечно. В какой-то момент, когда я стал руководить театром, меня посетила мысль, почему театру так не везло после его ухода. Там были какие-то отдельные интересные постановки. Но в целом там менялись художественные руководители и режиссёры. Через этот театр прошли замечательные артисты – и Фаина Раневская, и Владимир Высоцкий, и Александр Пороховщиков. Но всё равно успеха у театра не было. И мне казалось, что зря там игнорировали отцов-основателей.

Именно Таиров первым привёз и поставил в России – на сцене Камерного театра – пьесу Бертольда Брехта, получившую название «Опера нищих». Брехт лично отдал ему клавир. Также Таиров первым поставил Юджина О’Нила, Джона Бойтона Пристли, Софи Тредуэлл. Он ставил Бернарда Шоу и Оскара Уайльда, то есть всё то, что не шло в других театрах. Это был отдельный, особенный репертуар.

Но, дело в том, что Таиров не очень заботился о своём наследии. Например, за Станиславским записывали, Мейерхольд часто вёл свои репетиции в присутствии большого количества студентов. У Таирова была школа, но у никогда не было лишних людей на репетициях. Возможно, это было связано с тем, он был прозападным, космополитичным человеком. Говорил тихо, замечания делал шёпотом и адресно. Это всё напоминало некое таинство и магию.

С: Евгений, не секрет, что в Театр имени Пушкина можно прийти на экскурсию. Для чего необходимо посещать подобные мероприятия? Что ценного они дают?

ЕП: Экскурсии проводят во многих театрах. Но у нас они одни из самых популярных, потому что, придя к нам, можно пройти по закулисью, спуститься в подвалы, заглянуть в гримёрные. А так как театр несёт в себе вот эту магическую историю, то на экскурсии как раз-таки можно узнать немного об Александре Таирове.

С: Давайте обратимся к вашей новой постановке – «Кабаре» в Театре Наций. Чем, на ваш взгляд, мюзикл отличается от оперетты и музыкального спектакля?

ЕП: Это такой новый этап музыкального театра. Он родился и из оперетты, и из оперы. Но по-настоящему, конечно, мюзикл возник на Бродвее, став абсолютной визитной карточкой этого места. Другое дело, что этот жанр сейчас развивается в совершенно разных направлениях. Сегодня мюзикл – это не всегда про развлечение и про отдых.

Собственно говоря, «Кабаре» стало первым вестником в оболочке мюзикла. Но, как по мне, на самом деле через него было сделано одно из самых мощных антифашистских высказываний. Да, там много юмора, но история рассказана довольно серьёзная. Время охвачено трагическое – конец Веймарской республики и начало фашистской Германии. Поэтому тут мюзикл – лишь возможность в определённом жанре рассказать историю.

Если же говорить о спектакле в Театре Наций, то тут мы с Евгением Мироновым сразу договорились, что не будем относиться к этой истории, как к мюзиклу. Это не значит, что там не будет музыки, песен и танцевальных номеров. Всё будет! Более того, оно будет в совершенно новом прочтении, в совершенно другой режиссуре.

Соревноваться с Бобом Фоссом [режиссёр фильма «Кабаре», 1972 год – прим. ред.] в хореографии значит заранее поднять руки и сдаться. Понятно, что это всё – великое и неповторимое. Это то, на чём учились все мы вообще и все хореографы в частости. Поэтому мы пошли иным путём и попытались отказаться от слова «мюзикл». Для меня это драматический спектакль с музыкой. Установка у нас такая. 
Дело в том, что в основе «Кабаре» изначально лежит роман «Прощай, Берлин». Сначала по нему был сделан сценарий для кинофильма, потом – пьеса для драматического театра. И только после этого оформилась музыкальная версия для Бродвея, где хореографией заведовал Боб Фосс. Лишь позже, в 1972 году, в свет вышел фильм-мюзикл «Кабаре», который сегодня знают во всём мире. Так что трансформация первоисточника в то, что нам известно сейчас, это огромная работа с литературным материалом.

Сам я, занимаясь постановкой в Театре Наций, очень часто открываю роман «Прощай, Берлин», потому что считаю, что ориентироваться на великий мюзикл Боба Фосса было бы, по крайней мере, самонадеянно. Вообще смешно с ним соревноваться. Поэтому я заглядываю на несколько шагов раньше. Более того, в отличие от фильма сюжетные ходы у нас несколько иные, есть другие персонажи, а кого-то нет.

Вообще, могу сказать так. Мюзикл – это замечательно. Я с удовольствием работаю с музыкальным материалом, и, надо признать, в «Кабаре» он гениален. Но я отношусь к этой постановке, прежде всего, как к драматическому спектаклю. Именно поэтому на 90% в кастинге участвовали драматические артисты. У некоторых имелся какой-то вокальный опыт. Например, Саша Урсуляк пела в спектакле «Добрый человек из Сезуана», но она всё-таки драматическая актриса, причём, одна из лучших в своём поколении.

С: Верно ли, что «Кабаре» в Театре Наций станет первой лицензионной постановкой данного материала на столичной сцене? 

ЕП: Да, в Москве его ещё не ставили. На самом деле, лицензия покупается на любое произведение, права на которые ты хочешь получить.

С: У кого вы приобретали права?

ЕП: Есть агентство, которое представляет бродвейский мюзикл. Причём права на постановку можно купить в нескольких категориях. Например, есть категория А, согласно которой можно приобрести права на готовый продукт. В данном случае материал переносится на нашу сцену один в один с тем, что до этого шло по миру. А есть права категории Б, и это как раз наш случай, когда покупается текст и музыка. Всё остальное – оригинальное, исходя из чего специально создаются совершенно новая сценография, костюмы, хореография.

С: Как вы понимаете, что постановка, не суть важно какого жанра, удалась? Каковы лично ваши критерии?

ЕП: Лично мои критерии – это моё чутьё и понимание. Спектаклю могут много аплодировать, на него могут регулярно покупать билеты, но я при этом сам знаю, что и чего стоит. У меня есть постановки, которые не имеют какого-то невероятного успеха у публики, но я знаю, что они хорошие. Они дороги мне и важны. Вот я и театром так руковожу – опираюсь на чутьё, а не на план. Я измеряю по себе. Ни по критикам, ни по родственникам, ни по зрителям.

С: Евгений, нельзя не спросить, не отразилась ли нынешняя непростая политическая ситуация на постановке? Тотальный антиамериканизм общества, отзыв культурных событий, отмена кинопроката.

ЕП: Я думаю, что, конечно, это отразится. Многое ещё впереди. А пока мы всё играем, пока никаких запретов не последовало. Безусловно, всё будет зависеть от того, как будут развиваться события. Но, мне кажется, никто не заинтересован в том, чтобы запрещать что-либо ставить и играть.

С: А реакции зрителей не боитесь?

ЕП: Я верю, что нормальных людей больше.

С: По сюжету в «Кабаре» присутствуют персонажи нетрадиционной сексуальной ориентации. Как вы обходили столь острые углы, учитывая внушительную нетолерантность нашего общества?

ЕП: А я не могу сказать, что я обходил эти углы. Если я беру какой-то материал, то делаю его максимально честно, не обходя какие-то определённые темы. Безусловно, в «Кабаре» присутствуют упомянутые персонажи, но не эта тема главенствует. Сюжет не об этом.

Эта история – а по сюжету она разворачивается в 1931 году – про то, что на смену разгульному существованию Веймарской республики приходят люди правильные и одинаковые. Берлин ведь был квир-столицей мира в конце 1920-х годов, и не просто так там возникла идея призвать всех к порядку. 
Я не ищу хорошего в плохом и наоборот. Но, мне кажется, ничего не происходит на пустом месте. И приход Гитлера был вызван тем, что тогда люди хотели возвратить величие страны. Они видели в нём будущее, возрождение. Всё страшное было ещё впереди.

С: На каком языке будут петь актёры?

ЕП: Вот тут мне не хотелось делать специальную русскую адаптацию. Я хотел, чтобы мы сыграли «Кабаре» так, как оно было задумано. Поэтому часть композиций прозвучит на английском языке, а часть – на немецком. Сам спектакль мы играем на русском, но музыкальные номера – в оригинале. Для меня было принципиально, чтобы мы ушли от попытки разжевать зрителю всё.

С: Кто вообще принял решение о том, чтобы поставить «Кабаре»? Вы обратились к Театру Наций или они к вам?

ЕП: У меня бы столько наглости не хватило [смеётся – прим. ред.]. Мы с Евгением Мироновым давно говорили о сотрудничестве. Как-то после посещения мюзикла «Шахматы» он сказал, что нужно уже что-то совместное сделать в Театре Наций. А позже как раз и предложил этот материал.

С: Пока спектакль «Кабаре» ещё не вышел, но у вас наверняка сложились какие-то первые впечатления от работы в Театре Наций. Можете ими поделиться?

ЕП: Театр Наций, безусловно, один из самых интересных. Уникальнейший! Именно потому, что это театр новой формации и там нет собственной труппы, я имею возможность пригласить тех артистов, которые интересны именно мне.

С: Чем ваши персонажи будут отличаться от персонажей Лайзы Миннелли и Майкла Йорка?

ЕП: «Кабаре» Боба Фосса – гениальный фильм, но он был снят 50 лет назад. Разница, безусловно, в том, что люди сегодня другие. На сцене Театра Наций мы не делаем ремейк или некое продолжение. За прошедшие десятилетия столько всего поменялось! То, что было тогда и могло звучать как предупреждение, сегодня, к сожалению, звучит и выглядит страшнее.

С: Евгений, в этом году вы отмечаете юбилей. 3 мая вам исполняется 50 лет. Что для вас означает этот возраст?

ЕП: Да, действительно, 3 мая мне исполняется 50 лет. Но это ничего не означает. У меня впереди выпуск «Кабаре», так что в ближайшее время я буду занят работой с утра до вечера.