3 октября спектаклем "Иванов" Театра Наций открывается осенне-зимний сезон продюсерской компании ART Forte и XII театральный фестиваль "Золотая Маска в Латвии", который будет проходить в Риге, Лиепае и Вентспилсе вплоть до 14 октября.

Впервые в его афише будут представлены сразу две выдающиеся работы, получившие высшую национальную театральную премию России в номинации "Лучший драматический спектакль большой формы" - "Сон в летнюю ночь" Мастерской Петра Фоменко (комедия Шекспира в постановке Ивана Поповски) и "Русский роман" Московского театра имени Маяковского (драма Ивашкявичюса в постановке Миндаугаса Карбаускиса). Зрители также увидят два танцевальных представления: "The_Marusya" от данс-компании Dialogue Dance и "Кафе Идиот" от "Балета Москва".

По традиции, показам будет сопутствовать образовательная программа – лекции, творческие встречи, обсуждения спектаклей с участием гостей фестиваля, студентов Латвийской академии культуры и любителей театра. Состоятся и благотворительные мероприятия, цель которых – оказать помощь Фонду Детской клинической больницы. Евгений Миронов, Чулпан Хаматова, Евгения Симонова, Елизавета Боярская, Виктор Вержбицкий, Игорь Гордин, Галина Тюнина, Кирилл Пирогов, Карэн Бадалов, Мириам Сехон и множество других замечательных мастеров – такую талантливую и звездную компанию актеров из России можно застать у нас только во время "Золотой Маски в Латвии". Сегодня мы предлагаем интервью с народным артистом России Евгением Мироновым, художественным руководителем Театра Наций и исполнителем титульной роли в спектале "Иванов".

Недавно вы отметили юбилей. Что для вас это – красивый праздник или ничего не значащие цифры?

Ну, хочу я этого или не хочу, круглая дата – всегда промежуточный итог. И как бы я ни стремился идти, не останавливаясь, дальше, цифры меня останавливают -- для того, чтобы осмыслить сделанное. Оказалось, что сделали мы немало -- имею в виду своих партнеров и друзей. Теперь думаем, что делать дальше, куда развиваться. Потому что такой институции, как у нас, нет не только в России – нет нигде: здесь и театр репертуарный, и международный центр, и выставочная площадка. Мы работаем со всеми жанрами, направлениями, видами искусств. Что из этого выйдет, в какую форму выльется в следующие десять лет – очень интересно.

Вы много играете, продюсируете, ваш театр активно занимается просветительской деятельностью, социальной… и когда в "Иванове" ваш герой говорит, что слишком много на себя взвалил, что он сломается, зритель невольно поеживается…

Знаете, по мне, в этой роли больше соприкосновений с самим Чеховым, чем с моей персоной. Мы когда репетировали, поехали в Мелихово, где жил Антон Павлович, и я был поражен скромностью этого великого писателя. И поражен, в каком аду он существовал. Я ждал увидеть поместье какое-то, но выглядит оно как курятник. Ведь как "Иванова" обычно играют: герой выглядывает и громко зовет – "Сара! Закрой окно!" И нам видится большая усадьба, где друг до друга не докричаться. Да какой там! Домик одноэтажный. Маленькие комнатки. Рядом отец и мать, сестра, брат пьющий, приживалок много. И работал из них всех единственный Антон Павлович. И вот я ищу точки соприкосновения с ним. Но у Антона Павловича была счастливая возможность выплеснуть это все в своих произведениях. У Иванова такой возможности нет. К сожалению.

Действие в спектакле перенесено в наши дни, Иванов сидит в обычном офисе… А вот скажите, чем он там занимается?

Мы абсолютно точно представили себе, в каком городе это происходит. Даже название города предположили. Небольшой такой городок в Саратовской области, мы там не так давно были на гастролях, 100 000 население у него. А дальше мы поняли, кем Иванов работает. Он, если так говорить, главный по сельскому хозяйству в районе. Окончил академию в Москве, вернулся, у него были проекты, – знаете, как это бывает у молодых реформаторов, – как устроить рай в отдельно взятом месте. Естественно, учитывая систему, проекты эти стали разбиваться в пух и прах. Мало того: чтобы они не разбивались, тоже какие-то есть в системе условия - кому-то надо дать взятку, кого-то надо взять на работу… То есть нормальная жизнь, которой Лебедевы (другие персонажи пьесы) живут. И все! Только вот он спивается, к сожалению, Лебедев. Потому что радости нет. А Иванов – не такой человек…

Вот, кстати, тоже вопрос у нас был: он ИвАнов или ИванОв?

В принципе – ИванОв. Начинается спектакль: такая малогабаритная квартирка, типичная, каких очень много. И ИванОвых очень много сейчас... Для меня ИванОв ИвАновым становится, когда я понимаю, что таких людей, как он, я в жизни, может, и не встречал. Такой совестливости не встречал. Такой бескомпромиссности по отношению к себе. Другой вопрос, что он мучает этим страшно не только себя, что жить с ним невозможно ни близким, ни родным. И сам он не жилец... Мне как артисту сложно было в таких условиях. Изначально. Ну как тут найти хоть какое-то развитие образа?! Я все еще ищу.

В спектакле много той русской тоски, с которой у многих напрямую ассоциируется драматургия Чехова, но есть и много иронии, много смешного. И все равно почему-то кажется, что вас он должен выматывать больше любого другого.

Да. Правда, больше. Потому что я не могу до конца со своим героем согласиться. А вместе с тем и с Чеховым. Не могу. Сам, как человек. Я хочу после того, как кожу с себя содрал, прийти к какому-то катарсису. Просветлению. Там в конце оно наступает, но настоящее или не настоящее – я не понимаю. И это меня терзает. Я тяжело психофизически выхожу из этого спектакля. Это так. Из шести спектаклей, в которых вы заняты в Театре Наций, пять поставлены зарубежными режиссерами, и только последний, "Иванов", - Тимофеем Кулябиным.

Это концепция или случайность?

Ещё "Фигаро" поставлен нашим — Кириллом Серебренниковым. Но концепция нашего театра – работать с лучшими режиссерами мира. И так получилось, что они меня видели на сцене: на гастролях либо в Лондоне, либо в Париже, либо в Нью-Йорке. Естественно, когда мы их приглашаем сюда, у них появляется условие, чтобы я играл в их спектаклях. Таким образом я стал счастливым заложником ситуации. Но я пытаюсь этих режиссеров зазвать сюда снова, чтобы, может быть, и другие артисты получили от работы с ними то же удовольствие, что и я. И все же публика реагирует в первую очередь на громкие имена актеров в вашем театре.

А как сделать так, чтобы зритель шел на постановки, а не только на звезд?

У нас есть малая сцена, где играют и известные артисты, и неизвестные. Там мы абсолютно свободны и в выборе материала, и в его подаче. И туда приходят зрители, которым интересен эксперимент. Но у большого зала свои законы. Людей туда необходимо привлекать. Да, иногда мы приглашаем звезд. А иногда ставим спектакли, в которых нет ни одной звезды – как было с опереттой Дунаевского "Женихи". Сложно, непросто было, несмотря на прекрасный музыкальный материал. И для "Калигулы" в постановке Някрошюса мы очень тяжело искали зрителя. Нашли. А когда играли "Circo Ambulante" Андрея Могучего с моей любимой Лией Ахеджаковой, сначала был полный зал, что называется, просвещенной публики, но ее, к сожалению, даже в огромном городе не так много. А дальше… Хотя, знаете, на публику пенять – самое последнее дело.

Время сейчас не самое спокойное. Вы чувствуете это, выходя на сцену?

Знаете, для меня стало ясно в какой-то момент (а для наших стало ясно давно – посмотрите, у скольких актеров фонды благотворительные, и у Чулпан Хаматовой, и у Юлии Пересильд, и у Ингеборги Дапкунайте, и мы со всеми этими фондами работаем), что культура - она не то, что бы вне политики, нет, потому что живем-то мы каждый день, и каждый день что-то происходит, и я как артист не могу на это не реагировать… Но мы должны быть НАД политикой. Понимаете, если бы мы были умнее, мы бы не обрубали культурные связи ни с кем, не прекращали бы обмен между театрами и артистами. Я в этом ничего не соображаю, честно вам скажу, но я знаю, что когда мы играли в Киеве, были полные залы, и зрители нас приветствовали, а теперь зрителей этих мы потеряли - там черные списки, тут черные списки… Мне жалко и обидно, что Алвис Херманис не может приехать в Россию, но я надеюсь, что это скоро изменится, что он сможет приехать на гастроли со своим театром и поставить что-то у нас. Эту возможность никто не имеет права у нас отнимать.

Театр может изменить мир?

Я даже обсуждать это не хочу. Я этим занимаюсь.