Неделю назад наш интернет-сайт «Шанс-online» рассказал о возвращении труппы Минусинского драматического театра из Москвы, где 13 марта в «Театре наций» прошла премьера спектакля Алексея Песегова «Саня, Ваня, Римас». Один из самых старейших театров России, который в следующем году отметит 130-летний юбилей, прогремел на всю страну. Об успешных гастролях Минусинска рассказали едва ли не все федеральные телеканалы — «Звезда», «Россия» и «Культура». И сегодня в гостях у «ШАНСА» — Галина Архипенкова, исполнившая главную роль — Сани. Ее называют актрисой от Бога. На IX Российском фестивале театров малых городов России, прошедшем в июне 2011 года в городе Балаково Саратовской области, Минусинский театр завоевал гран-при, а Галина Архипенкова получила приз за лучшую женскую роль. И это не единственная ее награда. В 2008 году за роль Авдотьи в спектакле «Черный тополь» Галина была удостоена диплома конкурса «Премьеры Красноярья» в номинации «Лучшая женская роль второго плана», а также диплома и «Хрустальной маски» в номинации «Лучшая женская роль». В воскресенье она покоряла Красноярск в образе Домны Пантелеевны на фестивале «Театральная весна», где минусинцы показали спектакль «Таланты и поклоннники». Чуть позже порадует Новосибирск и Лысьву — Минусинск ждет фестиваль «Новосибирский транзит» и X Российский фестиваль театров малых городов России под началом Евгения Миронова. «Душевно грянули» — Галина, какие вы испытываете ощущения от поездки в столицу? — Удивительные ощущения. В 2 часа ночи мы прибыли в гостиницу, а в 3 часа дня по Москве мы уже были на телевидении. Как люди выживают в столице, я не представляю. Наше пребывание там было очень быстрым и прошло практически без сна. В Москве я, конечно, была не в первый раз. Но после нашего спокойствия собраться там было очень тяжело. В Минусинске есть время подумать, выйти на улицу, что называется, «поплевать в небо». А там нужно быть очень энергичным человеком. «Театр наций», конечно, изумительный. Это красивое, старинное здание, в котором только что сделали ремонт и еще пахнет краской. Мы из периферии туда приехали первые — в новый театр нас пустили как кошку. Ранее там играли только москвичи. Миронова очень волновало, устраивает ли нас акустика. Звук действительно был очень хорошим, а зал — приятным и удобным. — Что вы еще обсуждали с Евгением Мироновым, кроме оргмоментов? В жизни он такой же, как на экране? — Мало что зависит от экрана. Какой человек в жизни, такой и в фильме. Я со многими известными артистами встречалась лично. Леонов, к примеру, — абсолютный Винни Пух. Добродушный и органичный человек как на съемочной площадке, так и в жизни. В «Театре наций» нас очень хорошо встретили, уделяя максимум внимания и называя каждого по имени. Никакого столичного снобизма! После спектакля был фуршет, на котором сказали очень приятную вещь: «Ребята, вы подняли и без того превосходную пьесу Владимира Гуркина на новый уровень, такое ощущение, что вы ее переиграли». Во всяком случае, нам поверили на все 100 процентов. С Евгением Мироновым и народной артисткой Ольгой Волковой мы виделись еще в Балаково. Совершенно замечательные люди. Но самым ошеломляющим событием в Москве можно назвать встречу с величайшей певицей Еленой Камбуровой, которая пришла на спектакль по собственной инициативе — где-то случайно о нем услышала. Я считаю, что это наша гордость, это наше все. И вы представляете, каково было услышать от нее на фуршете: «Спасибо вам, ребята, вы так замечательно пели». Я совсем не знала, что ответить. Пыталась возразить, но она настаивала:"Вы так душевно, что называется, по-русски грянули, что мурашки по коже побежали. И рядом сидящие зрители говорили: «Только бы они до конца песню допели». И мы допели. Встречу с Еленой Камбуровой можно считать подарком судьбы. Я почувствовала себя Золушкой на балу. — Волнительно было давать интервью московским журналистам? — Все проходило на достаточно высоком уровне. На канале «Культура» и макияж наносили. В окружении семи камер, думала, умру со страху. Все-таки давать интервью — это отдельная профессия. У меня каких-то особых умений не было, быть может, это и хорошо. Ведь я человек, прежде всего, играющий. Русские женщины любят, ждут, но ничего не просят взамен — В Минусинске немало хороших спектаклей. Как вы думаете, почему именно со спектаклем «Саня, Ваня, Римас» вас сразу пригласили в Москву? — Ну не сразу в Москву. В первую очередь мы съездили в Балаково, где сначала сыграли «Черный тополь» и тоже получили гран-при, а потом уже пьесу Гуркина. То есть дорожка была проторена. Конечно, от площадки многое зависит. У Миронова, который возглавляет фестиваль, только что открылся театр, и, наверное, было логичным получить туда приглашение. Вообще в «Театр наций» попасть непросто. Все два дня, что мы там находились, в кассы тянулись бесконечные очереди — всем интересно побывать в новом театре, где установлена современнейшая аппаратура и пока еще нет фотографий актеров. Здание не успели обжить. И украсить его сможет подаренная нами картина Сергея Бондина под названием «Старый Минусинск». Почему этот спектакль встретил столько теплых отзывов? Просто сама история очень трогательная, пьеса хорошая. Да и военная тема сама по себе актуальна — мы еще не забыли, что это такое. — В студии канала «Культура» вы сказали, что вам помогала играть генетическая память. Что самое главное поведала зрителю ваша героиня? — Ждать и догонять — самое тяжелое. Сане выпало на долю ждать, и она-таки дождалась. Да, у нее складывались отношения с Римасом. Но, мне кажется, она до конца была уверена, что муж Иван обязательно вернется. Третьего не дано. Как еще могла думать женщина, умеющая ждать, любить, прощать и ничего не просить взамен? К такой категории женщин принадлежат многие мои соотечественницы. Есть мнение, что театральное искусство существует только в Питере и Москве. Я об этом никогда не задумывалась. Иногда, узнав о том, что я работаю в Минусинске, люди пожимали плечами. Мне это кажется странным. Искусство либо есть, либо его нет. Ведь это и есть исследование жизни. Та или иная позиция на тот или иной вопрос, поставленный режиссером, художником или автором. И я должна его каким-то образом решить, естественно, привнеся свою точку зрения. Насколько серьезно и глубоко мы относимся к той или иной проблеме, исследуем ее с той или иной точки зрения, настолько будет интересен актер и сама постановка. Искусство на периферии есть, всегда было и будет. В Москве уже так не играют — В чем же преимущество искусства провинциального? Чем мы берем? Возможностью неспешно существовать, созерцать и глубже осмысливать? — Да, это действительно важно. Может, поэтому актеры периферии часто востребованы в Москве. Многие из них покоряют столицу уже в возрасте — им действительно рукоплещут залы. Ко мне подходили зрители и говорили: «В Москве так сейчас уже не играют». «А как играют?» — интересовалась я. «Да как-то все бегом, деньги заколачивают». Столичные театры нередко напоминают коммерческие. — Вам не предлагали выгодные контракты в Москве? — Мне этот вопрос задавал канал «Звезда», но из эфира реплику вырезали. У меня была однажды возможность остаться в Москве. Это было еще во время учебы в Свердловском государственном театральном институте. Тогда я испугалась. А сейчас, прожив уже достаточно долгую жизнь, я могу сказать: если бы я тогда осталась, я б, наверное, пожалела. Сейчас мне кажется, что это абсолютная глупость. Свой творческий потенциал я могу израсходовать и в Минусинске с достаточно хорошей силой. Я востребована, и слава богу. А там неизвестно, как бы жизнь повернулась. Сейчас я бы точно отказалась. Посмотрела, как они живут. Бедные! Все бегом, бегом! — Как вы вообще решили стать актрисой? — Это даже не обсуждалось. Я выросла в театральной семье. Папа повлиял на меня целиком и полностью. Он в прошлом — актер и режиссер (Вячеслав Пинчук ставил спектакли по всей Росии и в Минусинске, в том числе с участием Галины Архипенковой — прим. авт.). Все, что во мне есть и хорошего, и плохого — от него. Я выросла в театре, там же пошла и заговорила. После школы у меня была мысль стать швеей, но она быстро улетучилась. Ну еще 1,5 года проработала на телевидении в Бийске. — Актер, проживая на сцене жизнь, наделяет персонажа и частицей себя. Кто-то ради этого намеренно ищет острые эмоции, а чем вдохновляетесь вы? — Я достаю из глубин сознания что-то свое — если есть радость, то радость, если боль, то, естественно, боль. Но параллели со своей жизнью находишь не всегда. Как говорил Толстой: «Мне не обязательно рожать, чтобы описать роды». Кроме генетической памяти, у меня есть воображение. Но без собственных эмоций, конечно, не обойтись. Как и в жизни, так и в театре — на чужих ошибках учишься редко. Ты стараешься сам что-то осмыслить, пережить внутри и при этом найти понимание у других. Причем в этот момент ты находишься чуть выше зрителей — я даже измеряла минусинскую сцену — 75 см, а это мощная ответственность. «Дырка в небо» — Интересно, у вас были роли, которые казались абсолютно чуждыми? — Это Домна Пантелеевна в «Талантах и поклонниках». Я совершенно была не готова к тому, что буду играть простую русскую женщину, да еще и с говором. Но с молодым приглашенным режиссером Павлом Зобниным мы нашли общий язык. Теперь она для меня любимая тетка. — Как бы вы охарактеризовали свое амплуа? Ведь вы играли абсолютно разные роли — от Бабы-Яги до Аделаиды… — Я бы очень хотела, чтобы меня считали синтетической актрисой. Но годы все равно идут. В свое время я переиграла всех Аленушек, сколько уже можно. Самое главное — обойтись без истерики по этому поводу. Всему свое время. Сейчас у меня Домны Пантелеевны прошли, и это тоже хорошо. Актриса должна существовать на сцене органично, как и в жизни. Впереди меня ждет роль Вассы Железновой. Очень страшно. Тем более, что до меня ее играли такие глыбы. Да и сам образ многим внушает ужас. Хотя мы с Алексеем Алексеевичем (Песеговым — прим. авт.) сделали вывод, что она хоть и сильная женщина, но не злобная натура. Думаю, справимся. Премьера по Горькому планируется на лето этого года. — По моим наблюдениям, в Минусинске рождаются особенные люди. В первую очередь это касается творческой касты — поэтов, художников, актеров. Как вы думаете, место оказывает на жителей какое-то мистическое влияние? — Я думала об этом, как только сюда приехала. В спектакле «Черный тополь» есть такая фраза: «В тайге есть особенное место — там дырка в небо». Мне кажется, Минусинск — это действительно «дырка в небо», некий астрал. Особое место с энергетической точки зрения. — По какому пути следовало бы идти Минусинскому театру со свойственной ему камерной обстановкой, чтобы он чувствовал себя органичным? — Это надо спрашивать у главного режиссера театра Алексея Песегова. Когда нам предлагают какие-то пьесы, он часто говорит: «Это не формат». Мне кажется, у нас очень нежный зритель, который не переносит грубого слова. Быть может, поэтому спектакль «Экспонаты», где используется ненормативная лексика, даже не встретил аплодисментов. Зритель свое слово говорит всегда. Он воспитывает нас, а мы - его.