В Камышине закончился ХVII Фестиваль театров малых городов России

М. Дмитевская — Н. Каминской

Привет тебе, коллега по жюри, а также абориген Фестиваля театров малых городов! Пишет тебе дебютант на этом поприще. И переписку нашу о семнадцатом по счету Фестивале хотела бы начать с твоего сравнения нынешней программы (и уровня) с прошлыми годами.

Вообще говоря, на этом фестивале я думала, как же налажена теперь система кровообращения в отечественном театре. По молодости лет мы знали только вены и артерии, жили, в лучшем случае, в «Красной стреле» Москва — Ленинград. Да и в 1990-е в мою, скажем, орбиту входили только большие города. Конечно, с возникновением «Реального театра» и «Золотой Маски» (не скрою, и ПТЖ), а потом «Сибирского транзита» — картина сильно поменялась. Лаборатории Лоевского и ставший ежегодным Фестиваль малых городов заставили работать еще и «капилляры». Кто бы мог подумать, что Гран-при за малую форму получит «Наш класс» Няганьского ТЮЗа, живущего в помещении школы! Кто бы когда услышал про театр города Мирный. (А в последние годы мы пишем и о том, и о другом.)

Я давно слышала, что «Малые города» — это самый теплый и человеческий фестиваль. Не последнюю роль играет то, что театры живут весь срок, смотрят друг друга, общаются, завязывают контакты. Вот, например, слышала, как получившая приз «Надежда» Александра Божнева из Лесосибирска (спектакль «Просто так» Радиона Букаева по чудесно точному тексту Светланы Баженовой) говорила кому-то из новокуйбышевской «Грани»: «Разве полгода назад можно было такое предположить?!» Она работала в Новокуйбышевске, теперь — актриса в Лесосибирске. Не прошлый ли фестиваль решил судьбу? Думаю, таких примеров море: на фестивале варится каша из четырехсот человек, работающих в самых материально необеспеченных и географически далеких городских театрах, но это самые преданные делу люди. Для них этот фестиваль — важнейшая часть жизни.

На ХVII было показано и обсуждено 24 спектакля. Не могу сказать, что я увидела что-то событийное. Вот в прошлом году победила в большой форме серовская «Смерть Тарелкина» Павла Зобнина — и этот спектакль был событием (видела его на другом фестивале). Нынче было показано 5-6 спектаклей хорошего уровня, но безоговорочного фаворита, по-моему, не было. Был процесс. Думаю, кстати, что есть в малых городах и более сильные работы, и можно было не привозить непродуманную работу А. Бабановой «Гиперборея. Плато Путорана» (Норильск) или спектакль из Химок «Счастливчики» (режиссер Николай Скорик).

Каким, по-твоему, был уровень нынешнего фестиваля — по сравнению с прошлым?

Н. Каминская — М. Дмитревской

Про артерии и капилляры — это точно. Но за эти годы у меня создалось впечатление, что капилляры последовательно превращаются в артерии (мы не медики и эту метафору можем себе позволить). За последние годы театры малых городов России уверенно набрали вес в фестивалях самой высшей лиги и вообще перестали восприниматься как отшиб, периферия: они находятся на магистрали театральных поисков и достижений. Вот эти прежние придыхания — «надо же, такие маленькие, в таких условиях и за такие деньги делают настоящее искусство» — отброшены именно практикой Фестиваля театров малых городов, который за это время оброс и круглогодичными лабораториями, и мастер-классами, и множеством других важных видов накопительной театральной деятельности. Считай, вся режиссерская молодежь поехала ставить именно в малые города, где, в отличие от столиц с их академическими веригами, легче идут на постановку новой пьесы, на малобюджетный эксперимент, да вообще на поисковые шаги. Фестиваль театров малых городов — очень здоровая кровеносная система (что-то мы впали в кардиолого-флебологическую терминологию!). Смотр и возможность присутствовать весь срок, наличие большого корпуса профессиональных критиков, которые обсуждают и потом пишут в оставшиеся пока СМИ, естественным путем формирующиеся критерии новизны, художественности, осмысленности театральных шагов… Ну конечно, это едва ли не важнейшая сегодня институция, собирающая «урожай» по всей стране.

(Вот родился заголовок — «Здоровая кровеносная система». Подзаголовок — «Переписка медицинских олухов»)))

Ты говоришь о прошлых фестивальных событиях? Алексей Песегов, давно занявший в отечественном театре свое особое место, считай, патриарх и «национальное достояние» территории малых городов, все же, именно благодаря этому фестивалю еще и еще раз показывал свои спектакли на московских сценах. А Денис Бокурадзе? А Илья Ротенберг? Они, благодаря своим спектаклям-победителям разных лет, не только привезли их в столицу, но и сами потом поставили спектакли в театре-родоначальнике этого смотра, в Театре Наций. А Дамир Салимзянов?

К слову, с каждым спектаклем-событием упомянутых режиссеров связаны свои местные сюжеты. «Процесс» Кафки, точный и остроумный спектакль глазовского «Парафраза» (Салимзянов), вызвал два года назад в городе Вольске у одного прапорщика (там есть градообразующий военный институт) крик души: «Это с ума сойти, это же про нас прямо!» «Игроки» Гоголя (острая, жесткая постановка Ротенберга в Лысьвенском театре) заставила главу города смущенно признаться: «Ну это, прям, как у нас сейчас». На шедевральном «Корабле дураков» новокуйбышевского театра «Грань» (Бокурадзе) был замечен главный духовный сан города Дубна, где проходил тогда фестиваль. Аккурат после сцены с похотливым монахом, которого прищемило скамьями до полного спадания штанов, случился антракт, и знатного батюшку окружили слегка оробевшие фестивальные участники. «Ах, как хорошо, — воскликнул батюшка глубоким басом. — Как я люблю средневековую европейскую литературу!»

Когда-то мы выбрали лучшим спектакль Минусинского театра «Черный тополь». В Москву, таким образом (наградой лучшему спектаклю, как известно, становится показ в Москве на сцене Театра Наций), привезли постановку, идущую два вечера и основанную на местной, впрочем, типичной для всего СССР, истории народных испытаний: революция, коллективизация, война, сталинские репрессии и т. д. Это была своеобразная эпопея, сродни «Вечному зову». Нас покорили и эпический размах, и уверенное театральное дыхание, и сочетание «полотен» с филигранно выписанными человеческими индивидуальностями. Но, честно, мы боялись, что эту затею побьют в пресыщенной столице. Ничуть! Спектакль прошел на ура. А в Минусинске, говорят, на него люди ходили по два-три раза, ибо узнавали свои собственные истории и судьбы.

М. Дмитревская — Н. Каминской

Заканчиваем с мемуарами. День сегодняшний. Арбузная столица Камышин, жара, 24 спектакля. 24 обсуждения. Голосование. Призы.

Для меня самой важной оказалась тема двух спектаклей — «Камень» М. фон Майенбурга Мирнинского театра из Якутии (режиссер Ярослав Рахманин, ученик В. М. Фильштинского) и «Наш класс» (ТЮЗ из Нягани ХМНО, режиссер Александр Баргман). В «Камне» приз за лучшую женскую роль получила Анастасия Ефремова (Гейдрун), «Наш класс» вообще победил в малой форме. А объединила их не только «питерская» режиссерская школа (кстати, и победитель в большой форме, «Собачье сердце» из Набережных Челнов, поставлен «фильштом» Семеном Серзиным), но тема бездонности и темноты исторической памяти.

В спектакле Рахманина какие-то черепа-скелеты вытащены из шкафа и украшают камин в доме, где до войны жила еврейская семья, продавшая дом как бы «спасителям», а на деле — фашистам и доносчикам, эмигрировавшим потом в ГДР, а в 1993-м вернувшимся. Но как ни вытаскивай — правды и истины не добьешься, ХХ век отнял у всех нас дом, почву, оставив утешительные и разоблачительные мифы. И радостно, как по-человечески и формально чисто решен этот спектакль. Я дала ему приз ПТЖ (может, потому, что именно сейчас мы делаем номер о превратностях истории и памяти).

В ту же сторону идет «Наш класс» — не о Холокосте, а о беспредельности вин всех и каждого. Малюсенькая труппа (некоторые играют по две роли) каких-то «разноформатных», но при этом исключительно ансамблевых артистов играет искренне и истово. Впрочем, об этом спектакле ПТЖ уже писал пером Т. Тихоновец и М. Шимадиной.

Н. Каминская — М. Дмитревской

Я бы добавила в тему осмысления истории и мучительного пробуждения памяти и «Собачье сердце» Семена Серзина в театре «Мастеровые» из Набережных Челнов. Спектакль признан лучшим в большой форме. Сразу отмечу, что он избыточен: здесь и «документальное» свидетельство превращения хорошей собаки в чудовищного человеческого типа; и сама живая собака на сцене; и совершенно гротескный, цирковой Швондер; и Преображенский, роль которого играет женщина, великолепная Марина Кулясова; и заваленная художником Еленой Сорочайкиной на бок, поставленная «на попа» квартира профессора; и переписанный финал с Преображенским, арестованным сотрудниками НКВД… А тема читается ясно: профессор со своими представлениями о миропорядке терпит полное поражение, Шарикова невозможно вернуть обратно в собачье состояние, остается только убить, что совершенно не мешает множеству Климов Чугункиных, в погонах и без, давить сапогами все живое.

В некоторой степени даже «Калигула» Серовского театра драмы (режиссер Владимир Золотарь) прослеживает этот путь человечества от высокой трагедии через интеллектуальный скептицизм ХХ века и снижение трагического пафоса к полной его сегодняшней аннигиляции. Действие опрокинуто в некий супермаркет, знак всеобщего потребления, со стеллажами и тележками (художник Алексей Унесихин), где вполне себе поживают, ежедневно затовариваясь впрок, патриции, одетые точь-в-точь как госчиновники или совладельцы торговой корпорации. А сам Калигула (Алексей Наволоков) — некий рок-музыкант, одновременно творящий кровавую действительность и убегающий от нее в мир музыки и призрачной свободы. Не скажу, что спектакль удался безоговорочно, но некое осмысление европейской истории, по-своему беспощадное, в нем присутствует.

М. Дмитревская — Н. Каминской

Ну, не знаю. Очень хорошо относясь с давних пор к режиссеру Золотарю, совершенно не поняла, почему этот Калигула является директором супермаркета и протестует против материального мира в пользу экзистенциального, будучи именно начальником над миром материального…

Н. Каминская — М. Дмитревской

На Фестивале театров малых городов всегда особенно интересно сопоставлять классику и современную пьесу. Марафон обычно насыщенный, днем — малые сцены, где по обыкновению поселяется новая драма, а вечером — сцены большие, где воцаряется классическая пьеса во всем своем, порой несуразно громком, великолепии. Постоянное исключение — спектакли Алексея Песегова в Минусинской драме, где большая сцена никогда не означает «громко, аляповато, темпераментно», напротив — это либо черная воронка экзистенциального ужаса («Васса»), либо завораживающая, медитативная и почти бессловесная трагедия («Колыбельная для Софьи»), либо, как на сей раз, стильная, чистая по интонации романтическая драма («Оттенки» Антона Таммсааре). Песегов — мастер отточенного стиля («Оттенки» получили спецприз губернатора).

Впрочем, затрудняясь вписать в какую-то конкретную из заявленных нами тем спектакль большой формы Ачинского театра «Шайтан-озеро» по современной пьесе Рината Ташимова в постановке Юрия Урнова, скажу, что в нем тоже есть попытка покопаться в исторической памяти и на выходе посмотреть, что с ней происходит в сегодняшние смутные беспамятные времена. Пьеса замешана на мифах сибирских татар, сказка в ней перемешивается и с бандитскими реалиями 90-х, и с манией современного человека на всякие признаки старинного, исконного да сакрального; есть здесь и ироническая интонация, и попытка столкнуть ценности, так сказать, вечные с трэшевым сознанием наших соплеменников. Получилось, правда, сумбурно, а все же интересно.

М. Дмитревская — Н. Каминской

Большая форма в этом году проигрывала малой. Не порадовала «Васса Железнова» Романа Кагановича, поставленная в Кудымкаре (почему привезли именно ее? в Кудымкаре есть более сильные работы, в том числе «Черный монах» Веры Поповой, номинировавшийся на «Золотую Маску», или «Потерял слепой дуду» Анны Вишневской). Много ждали от Стерлитамака и спектакля Антона Федорова «Пьяные». Талантливый молодой режиссер «пошел своим путем», но мы знаем, что это не всегда путь к храму искусства. Актеры играют трезвых, и выспренный текст Вырыпаева становится дико пафосным и трудно переносимым, а режиссер вдобавок еще и режет его ритм…

А в малой форме было много любопытного. Игровой, достоверный, смешной и страшный спектакль Букаева «Просто так» (Лесосибирск). О том, как мгновенно возбуждается родительское собрание детского сада от случайного известия о педофилии молоденького воспитателя (на самом-то деле бабника), как готово его распять и растерзать. В общем, об узнаваемой легкости любой агрессии. Спектакль, кстати, получил премию Ассоциации театральных критиков, так как после неутешительного разбора «на месте» режиссер позвал драматурга Баженову и полностью переделал спектакль. Роль критики, как говорится…

Ну и, конечно, Новокуйбышевск, театр «Грань», «Старший сын» (атмосферно, смыслово и мизансценически повторивший спектакль Д. Бокурадзе в Театре на Таганке), а в нем — прекрасный Сарафанов, Даниил Богомолов (приз за лучшую мужскую роль). Нелепый, похожий, как заметили коллеги, на молодого Олега Ефремова, такой идеалист-Айболит-66…

В общем, текла река Волга, впадали в нее сибирские реки (особенно Красноярского края), и было ощущение, что жить нам всем трудно, но возможно