На сцене Драмтеатра имени Станиславского состоялась премьера спектакля, поставленного болгарином Явором Гырдевым

 Балканский культовый режиссер хорошо известен в России по спектаклю опять же Театра Наций «Метод Гренхольма» и художественному фильму «Дзифт». На этот раз режиссер посчитал актуальной для современной Москвы пьесу знаменитого американского драматурга Трейси Леттса «Киллер Джо». Премьера, на которую собрались самые известные российские режиссеры — Борис Хлебников, Андрей Прошкин, Алексей Учитель, Римас Туминас, Филипп Янковский с Оксаной Фандерой, — а также актеры Григорий Добрыгин, Виктор Вержбицкий, мгновенно вызвала шквал самых разнообразных эмоций — от полного восторга до шока. Но ни один из зрителей не ушел после первого антракта. Кроме одной старушки-театралки, которая не поняла и не приняла обнаженных тел актеров Юлии Пересильд и Виталия Хаева. Хотя и фигуры актеров — как античные статуи: крепкие, сильные, классически пропорциональные. Да и секундное появление на сцене голых актеров необходимо как по смыслу, так и в соответствии с жанром спектакля, хотя, конечно, от театра ждешь другого. Для любования хорошо сложенной девушкой и голым мужиком с болтающимся членом в столице есть куда пойти. Хотя в европейском театре на неприкрытый срам давно смотрят сквозь пальцы.

Пятеро героев — четверо члены одной семьи, а пятый — нанятый ими киллер Джо (Виталий Хаев) — только и делают, что пьют, жрут и занимаются сексом. В промежутке между этими грехами они задумывают убийство своей матери, чтобы получить страховку. Дабы показать необратимость процессов пожирания и совокупления, продукты, которые потребляют персонажи, — самые что ни на есть натуральные и аппетитные: жареная курица, запеканка, пиво. Киллер Джо так и говорит влюбленной в него сестричке Дотти: «А запеканка имеет соблазнительный вид!»

Юлия Пересильд, которая играет милашку Дотти, характеризует персонажей пьесы как «белый мусор». Великий Джеймс Джойс сказал в «Улиссе», что «Америка — это мусор, вывезенный со всех стран мира», но, судя по пьесе Трейси Леттса, больше всего этого мусора собралось в Техасе, где обитает вся эта прожорливая семейка и киллер Джо Купер. Герои как истинные жители Техаса носят ковбойские шляпы, туфли с острыми задранными наверх носами, рваные грязные джинсы и майки с номерами (костюмы и сценография известного болгарского художника Николы Тороманова). Грудь брата Дотти Криса (актер Александр Новин), вечного неудачника с доверчивой душой, прикрывает майка с двойками. А вот его хитрая и расчетливая мачеха (Елена Морозова) свою грудь (разве только одну грудь) закрывает оранжевой футболкой с приносящими удачу девятками. Дотти (Пересильд) — белая ворона в этой семейке, которая не продается и не покупается, и у нее нет ни номеров, ни других признаков порока и рынка. В виду обстоятельств она становится вечной заложницей и самкой киллера Джо, который сначала лишает ее девственности, а потом делает ей ребеночка. Сцена соблазнения Дотти киллером, в которой актриса раздевается догола, сыграна трогательно и незатейливо. Режиссер Гырдев как будто дал установку — никаких современных штучек, мужчина по сути, по своей природе, который существовал с момента зарождения мира, берет лаской и силой настоящую женщину. Поэтому «фиговых листков» в этом случае нет. Правда, штаны киллер Джо снимает позднее, уже после антракта, когда Дотти завоевана им полностью — до гробовой доски.

В финале пьесы Дотти, нервы которой расшатаны до предела киллером Джо, всей семейкой и смертью матери, убивает своего брата, отца, его любовницу… А вот с киллером, от которого она ждет ребенка, — осечка. Кстати, конец до сих пор непонятен актерам, особенно Юлии Пересильд. Но она сделала то, что ей сказал режиссер, сначала раздевшись на сцене (в театре с ней такое впервые), а потом застрелив всех, кроме Джо, наповал.

Зато зритель, кажется, все понял. С ним каждый день проделывают то, что происходит с героями спектакля: предполагают одни условия игры, а потом неожиданно и свыше меняют. Все обманывают и обманываются. Ведут потребительский образ жизни, затоваривая в супермаркетах свои холодильники, а потом с наслаждением греша чревоугодием. И в таком замкнутом пространстве (кстати, декорация спектакля — вагончик, в котором живут герои, охраняемый злой собакой) никто не знает, что будет с ним завтра. Банк может рухнуть, дом сгореть, свет отключиться, страховки не выплатят, смог затмит глаза и перекроет дыхание, и вообще большинство верит в конец света. Брат и сестра в «Киллере Джо» по своей природе добрые люди, но попадают в ловушку к бездушным дельцам, торговцам человеческими жизнями и в результате оказываются в аду. Перед финалом Дотти с присущей ей наивностью читает молитву с мольбой, чтобы все ее близкие когда-нибудь оказались в раю, и верит, что убитая киллером Джо ее родная мать — тоже в раю. С самого рождения Дотти полагала, что попала в этот мир случайно, что ее родители зачали ее случайно и что уйдет она отсюда тоже случайно. Случайно она встретила киллера Джо, случайно стала его заложницей и так же случайно забеременела от него. Ни одному из юношеских планов Дотти — стать манекенщицей или встретить чистую любовь — не суждено было сбыться.

Героиня Юлии Пересильд — единственная, кто задумывается о том, как они живут сейчас и что с ними будет потом. У других в животе — постоянный голод, в душе — мрак, а в голове гуляет техасский ветер. Но все равно их жалко, и ради этой задачи творилось на сцене все это действо — с обнаженкой, обжираловкой, пошлостью, жестокостью, насилием, убийствами… Благо, режиссер-болгарин исключил русский мат (есть нецензурные выражения, такие как «сука», но они больше животного происхождения). Возможно, объяснение этому — не только в Техасе, а еще в том, чтобы зритель не породнился с героями, а все-таки воспринимал их как людей из другого, как раньше говорили, буржуазного мира. Капитализм, деньги, торговля оружием, наркотиками, проституция довели героев «Киллера Джо» до ада. Тогда как мы или уже пережили все это, или пока не дожили…