ЗАМЕТКИ С ТЕАТРАЛЬНОЙ ЛАБОРАТОРИИ ПО СОВРЕМЕННОЙ ДРАМАТУРГИИ

Лабораторный опыт подготовки эскизов спектаклей за три дня знаком десяткам российских театров малых городов (проект Театра наций при поддержке Минкультуры РФ). Впервые к этому опыту присоединился Донской театр драмы и комедии имени В.Ф.Комиссаржевской (Казачий драматический театр). Из трех десятков предложенных ему пьес он выбрал три. Все они принадлежат перу молодых драматургов: «Это всё она» Андрея Иванова, «Ба» Юлии Тупикиной и «Как я стал…» Ярославы Пулинович. Режиссерами в этом проекте работали тоже молодые.

Евгения Беркович поставила эскиз спектакля по пьесе «Это всё она». «Она» – мать подростка, который ненавидит ее нравоучения и вечный ор. В отчаянии мать придумывает девочку Тоффи и от ее имени начинает интернет-переписку с сыном. Людмила Ильина и Алексей Бычков сидят за ноутбуками по углам сценической площадки спиной друг к другу (каждый в своей комнате). В мальчике все сильнее растет интерес к новой знакомой. Она пробивается к душе сына осторожно, с забавными приколами по части тинейджерской лексики, прощупывая, чем живет, чего хочет ее сын, спрятавшийся за ником Тауэрский ворон.

Белая полоса посередине площадки разделяет два их пока не сообщающихся мира. Постепенно сближаясь в разговорах, которые становятся всё доверительнее, они поворачиваются лицом друг к другу, по шагу приближаются к разделительной линии и, наконец, встречаются, чувствуя абсолютное родство в своем виртуальном пространстве. И уже реальное теплое объятие завершает эту будоражащую историю.

Самыми замечательными в обсуждении спектакля были сказанные сквозь слезы слова девочки-студийки: «Вот вернусь домой и сразу обниму маму». А еще утверждают, что театр не воспитывает, а лишь рождает эмоцию. Как видите, не без участия мозгов…

И пьеса «Это всё она» Андрея Иванова, и «Как я стал…» Ярославы Пулинович являют портрет поколения. Режиссер Андрей Гончаров сочиняет сценическую историю о молодом человеке, который легкомысленно относится к жизни – и к собственной, и к чужой. Он достаточно свободно интерпретирует пьесу. Когда читаешь ее, находишь некоторое сходство с сюжетом тургеневских «Вешних вод», да и тень вампиловского Зилова витает над этой историей. Обнадежив простодушную девочку (и сам увлекшись ею), Саша возвращается к прежней привязанности, поддавшись ее настойчивости. Да еще и деньги у Маши взял, то есть стал… кем? Вариант один.

В эскизе к каждому персонажу добавлены резкие, вызывающие краски. Истерически и безостановочно рыдающая Маша никак не похожа на доверчивую, искреннюю, романтичную девочку. Разлучница Майя, пестро одетая и накрашенная, выглядит как завсегдатай ночных клубов. Машина мама – с манерами коверного; она не разговаривает, а выкрикивает свои претензии к тем, кто ее не оценил.

Это совсем не бытовая история, потому «лакмусовая бумажка», по которой определяется: свой или не свой человек – роща с бетонной плитой и поющими эльфами, преподносится самым загадочным образом. Саша (Александр Руденко), держась за воображаемые выступы в стене, медленно пробирается к месту довольно неказистому, ложится на гулкие металлические листы, залитые водой, секунду вслушивается в звуки и в эйфорической испанской пляске «присоединяется» к картине, которую рисует его воображение. Выглядит он в этот момент, точно сталкер в зоне, ему одному открывающейся. Маша, которую он позже приведет сюда, тоже услышит пение эльфов где-то внизу, в подземном городе. Следующая Сашина пассия ничего тут не услышит.

Ну, можно, наверное, и так прочесть пьесу Ярославы Пулинович. Актерски оправдать непросто…

А вот «Ба» – вполне житейская история. Более того, она не таит никаких сюжетных неожиданностей. Понятно, что бесцеремонная бабуся из сибирской глубинки¸ уверенная в том, что существуют единственно возможные правила жизни (солить огурцы обязательно, не пьют только больные, шляться по ночам грех), проявит мудрость и сердечность и в конце концов расположит к себе и внучку, и ее претендентов, и соседа…

Валентина Иванкова создана для этой роли, в которой есть и комические, и трагические краски. И своим смешным «уставом» в чужом «монастыре», и искренней верой в то, что говорит и делает, Ба, действительно, способна вызвать теплые чувства. А вот в какой момент внучка Оля (Екатерина Пуличева) потянулась к бабушке как к родному человеку, заметить трудно. Может быть, потому, что опущена сцена со «скорой», а ничего взамен не придумано, что могло бы объяснить перемену в отношениях (режиссер Никита Бетехтин). Возможно, эту роль берет на себя песня-плач бабушки, переключающая житейскую фабулу в иной жанровый регистр. Но тут скорее предположение, ибо ничего подобного не сыграно.

Для исповедальных сцен поставлены микрофоны. Микрофон – значит, трансляция, расширение круга слушателей; вполне вероятно, и за пределы зрительного зала. В этом приеме, конечно, есть свой смысл, но для сценического пятачка микрофон оказывается обоюдоострой вещью и срабатывает не всегда (как в монологе Олиной подруги, например).

Молодые драматурги выступают в некотором роде адвокатами тех, кто вступает во взрослую жизнь. Действительно, если уязвленное самолюбие молодых, их пусть незрелую, но уже существующую личность не принимать в расчет, стремительно растущую пропасть в отношениях с поколением родителей и просто со старшими не удастся преодолеть никогда. Но разговор со сцены выходит за рамки этой темы; возникает совсем не праздный вопрос – кто мы есть на самом деле и почему мы таковы? Чувство ответственности за свои поступки у одних людей проявляется рано, у других – никогда. Может, в этом истоки драм?…

Возможно, один из этих эскизов (или два, или все три) – это зависит от голосования зрителей – новочеркасцы смогут увидеть доработанными до уровня спектакля и включенными в репертуар театра.

От редакции

Открывая лабораторию в Новочеркасске, ее арт-директор Олег Лоевский сказал: «Мы ничего не привезли вам, кроме стресса». Зрители восприняли фразу как шутку, хотя Олег Семенович оказался недалеко от истины.

В качестве экспериментального материала для постановок намеренно берется новая драма – пьесы современных драматургов, на основе которых всего лишь за 5-6 дней местные артисты под руководством столичных режиссеров должны поставить эскизы спектаклей.

Дальнейшую судьбу этих работ определяет публика. После просмотра на выходе из зала зрителям предлагается выбрать один из трех вариантов: «оставить, как есть», «продолжить работу» или «забыть, как страшный сон».

Но вне зависимости от результатов народного голосования для любого театра участие в лаборатории – это серьезная встряска, экзамен на мастерство. Кроме того, в те же дни для артистов проводятся мастер-классы. Так, в частности, в работе новочеркасской лаборатории принимали участие Андрей Ураев (доцент кафедры пластического воспитания актера Школы-студии МХАТ) и Марина Гарсия Солано – педагог Школы-Студии МХАТ и Московского театрального колледжа Олега Табакова.

Свои творческие лаборатории Театр наций (совместно с Министерством культуры) проводит не первый год. Главная их цель, по словам Олега Лоевского, заключается в сближении провинции и столицы – как в плане выбора сценического материала, так и в отношении сотрудничества столичных режиссеров с артистами региональных театров.