На основной сцене Театра Наций прошли премьерные показы «Синей синей птицы».
«Хотите увидеть праздник? Prego!» — восклицает в самом начале облаченный в яркий красный наряд владелец парка аттракционов Гастролли (Гурген Цатурян). Приходится признать, что именно этой фразой могла бы быть украшена афиша спектакля, вдохновленного метерлинковской «Синей птицей». Конечно, сюжетно мюзикл, придуманный троицей из «Московского Королевского театра», куда, помимо режиссера Олега Глушкова, входят сценограф Вадим Воля и художник по костюмам Ольга-Мария Тумакова, значительно отличается от пьесы прославленного бельгийца. Герои обрели иные имена, к классическим персонажам добавились новые, например Карамельный король, говорящий Ворон, странноватый доктор и даже сам синьор Гастролли.

В итоге перед зрителем, юным и не очень, разворачивается история девочки Матильды (Дарья Макарова), которой, подобно андерсеновской Герде, предстоит отправиться на поиски брата Тиля (Павел Акимкин). В сопровождении плюшевого мишки Тиделя ей придется совершить путешествие к Вратам ночи. На пути девочку ждет река Забвения, встреча с коварным Карамельным королем и его липкими подданными, побег от сумасшедшего орнитолога.

Фото: Евгений Биятов/РИА НовостиПомимо занятного сюжета, основанного как на самой «Синей птице», так и на множестве других сказок, отличного либретто, текст которого увлечет как детей, так и родителей, Театр Наций предлагает интересное визуальное решение. Яркие декорации, напоминающие конструктор «Лего», монтируются с потрясающим видеорядом. Благодаря мастерам компьютерной графики на сцене в режиме реального времени идет снег, льет дождь, горит огонь, летают филины и ползают гигантские пауки, а под потолком парит настоящая птица счастья.

Пожалуй, придраться можно лишь к музыкальной составляющей. Строгие критики наверняка припомнят мелодии Ильи Саца, созданные для знаменитого мхатовского спектакля, или даже «Синюю птицу» в исполнении «Машины времени». Конечно, мюзикл еще не успел уйти в народ, однако дети уже сегодня радостно подпевают финальному рэп-баттлу и восторженно следят за происходящим на сцене все полтора часа, что длится спектакль.
Обозреватель «Культуры» пообщалась с режиссером-хореографом Олегом Глушковым.
культура: Как Вы пришли к Метерлинку? 
Глушков: Да мы, можно сказать, не пришли к Метерлинку, а ушли от него. Началось все с того, что с Вадимом Волей и Ольгой Тумаковой мы задумали сделать большой зрелищный спектакль, который понравился бы как детям, так и взрослым. «Синяя птица» возникла сама собой. Правда, когда мы начали работу, стало очевидно, что сочиняем совершенно новую историю с несколько иными персонажами и обстоятельствами. Рассказать ее мы решили современным понятным языком. Насколько далеко в итоге спектакль уйдет от Метерлинка, нас мало волновало. Мы не старались придерживаться оригинала, скорее, вдохновлялись им. В нашей истории полтора десятка сказок: «Снежная Королева», «Гулливер» и многие другие.

культура: Зачем понадобилось переименовывать главную героиню. Не боялись, что возникнут ассоциации с другой Матильдой? 
Глушков: Мы об этом не думали. Просто сочиняли новый мир, и внезапно нам стало очевидно, что Митиль должна стать Матильдой.

культура: В пьесе Метерлинка Синяя птица воплощает образ счастья, которое всегда где-то рядом. А что она символизирует для Вас? 
Глушков: В нашей истории она стала образом искренности и какой-то настоящей правды. Внутри же мы всегда знаем, какой путь верный, где правы, а где малодушничаем. Так что наша Синяя птица напоминает внутренний камертон. Не зря же в финальной песне звучат слова: «Это маяк у тебя внутри, это свет, на который нужно идти».

культура: Но у пути должна быть какая-то цель. То есть Ваш спектакль все-таки о взрослении? 
Глушков: Не совсем. Мне кажется, это путь к той самой искренности. Путь к себе настоящему. В детстве особенно трудно оставаться самим собой. Приведу простой пример. Если вокруг все плюются, а ты не любишь плеваться, то выглядишь странным. Так вот наша история о путешествии внутрь себя.

культура: А почему тогда в программке есть ремарка о том, что это очень-очень страшная сказка? 
Глушков: Потому что узнавать себя довольно жутковато. Готов ли ты увидеть себя, узнать, какой ты на самом деле? Может, тебе кажется, что ты хороший, а это не так. Кроме того, в спектакле есть довольно мрачные моменты. Например, когда Матильда оказывается в Царстве ночи. Впечатлительные дети могут испугаться.

культура: В спектакле очень много аллюзий, рассчитанных на взрослых: Карамельный король — вылитый Элвис, птицы, таращащиеся на Матильду в клетке, — насмешка над современной публикой. Постановка должна быть интересна и родителям? 
Глушков: Конечно, взрослым ведь тоже хочется праздника. Для нас было важно, чтобы спектакль не превращался для родителей в муку. Но в то же время нам не хотелось скатиться в философскую притчу, в которой юные зрители ничего не поймут. Особенно приятно, когда и дети, и взрослые на равных переживают за нашу героиню. В сказке меня больше всего привлекает возможность серьезного разговора на примере очень простой истории, ясной даже детям.

культура: Современного ребенка, погруженного в мир гаджетов, трудно удивить? 
Глушков: Не столько удивить, сколько заинтересовать. При этом я уверен, что дело не только в гаджетах. Любой человек готов сопереживать, нужно только поймать его внимание.

культура: У Вас самого растет маленькая дочка. Привлекали ее в качестве фокус-группы? 
Глушков: На Саше сложно проверять какие-то находки, все-таки она еще очень маленькая, но порой после репетиции слышу, как она напевает тот или иной мотив, повторяет какие-то фразы. Значит, понравилось. Одна ее придумка и вовсе попала в спектакль. Помните, когда к Тилю приходит доктор и ставит ему диагноз: «хомеотит», так вот это Сашино слово.

культура: В Театр Наций приглашают исключительно именитых режиссеров. Давила ответственность? 
Глушков: Нет. Скорее, боялся подвести коллег, с которыми делали спектакль, приглашенных артистов. Ну и, само собой, наших зрителей и детей.

Культура: Руководство театра как-то участвовало в постановке, чего-то требовало? 
Глушков: Евгений Миронов подключился к нашей работе на последнем этапе. Мы как раз начали переносить спектакль из маленького репетиционного зала на большую сцену. Было очень много сложностей с костюмами, декорациями. Так что его помощь оказалась бесценна, особенно это касается актерского мастерства.

культура: Когда брались за Метерлинка, подспудно соревновались со знаменитым мхатовским спектаклем? 
Глушков: Если честно, то я его не видел. Это москвичи помнят «Синюю птицу» с детства. А я родился в Омске, и постановка прошла мимо меня. Взявшись за пьесу, собирался сходить во МХАТ, но пока не успел. Обещаю, что посмотрю.

культура: Вы окончили балетную студию при Омском музыкальном театре. Почему отказались от карьеры танцовщика? 
Глушков: Дело в том, что я заболел менингитом, и врачи запретили мне танцевать. Тогда я поступил на балетмейстерский факультет и начал работать как хореограф.

культура: А почему в итоге предпочли драматический театр? 
Глушков: Это мой осознанный выбор. Профессиональные танцовщики делают ставку на форму, а драматический артист воспринимает форму как инструмент, с помощью которого может донести важную для него и режиссера мысль. Для меня это значительно интереснее.

культура: Вы работали со многими известными режиссерами: Захаровым, Кончаловским, ставили для Вахтанговского, МХТ имени Чехова. Кто из мастеров повлиял на Вас больше всего? 
Глушков: Каждый по-своему. Мне сложно выделить кого-то одного. Например, Андрей Сергеевич — удивительный человек. Мы можем в чем-то не совпадать, у нас разнятся театральные вкусы, но сотрудничать с ним было невероятно занимательно. Кстати, благодаря Кончаловскому начал носить калоши. Марка Анатольевича считаю театральным дедом, потому что, когда еще учился в аспирантуре, ходил смотреть спектакли его курса. Это было нечто особенное. Тогда мне и в голову не приходило, что смогу поработать с ним в «Ленкоме».

культура: Сегодня Вы и сами преподаете в ГИТИСе сценическое движение. Вам интересно с молодым поколением? 
Глушков: Безусловно, работа с ними очень омолаживает.

культура: Вы много ставите на Западе. Чем европейский театр отличается от нашего? 
Глушков: У нас пока работа строится свободнее. Например, если сегодня после спектакля мне захочется что-то изменить, то я могу это осуществить, договориться с артистами, попросить всех выйти пораньше. На Западе, например, в Норвегии, где я часто ставлю, после премьеры уже ничего нельзя поправить. Считается, что у тебя было достаточно времени по ходу репетиций. После — никаких замечаний. Кроме того, там проектная система, спектакль идет пять недель, а потом снимается с афиши. Россия — одна из немногих стран, где остался репертуарный театр.

культура: В финале «Синей, синей птицы» звучит такая мысль: «Если верить и стремиться, то все достижимо». Сами верите? 
Глушков: Безусловно. Иначе бы в спектакле этих слов не было.