И возможно, судьба „Золотой Маски”-2009 за лучшую мужскую роль уже определена. Она уйдет толпе „чудиков”, сыгранных Евгением Мироновым.
Сцена аскетически чиста и пуста. Декорации — отличные фото, сделанные художником спектакля Моникой Пормале в селе Сростки, на родине Шукшина. Яркие, вырвиглаз, полки сельпо-2008. Блеск зубной нержавеечки в ухмылке стариков. Камуфляжные штаны мужиков, стоящих в неясной думе над рекой Катунью. Райская краса дивана в алых розах и надписях Beautiful. Умордованные стены алтайских „хрущоб”. Цепкие взгляды баб в леопардовых халатах. И лицо мальчишки лет десяти: только оно, да еще долина Катуни, залитая солнцем, окупают золотым запасом эпиграф к спектаклю: „Все было не зря: наши песни, наши сказки, наши неимоверной тяжести победы ”.
Три с лишним часа действа. Десять новелл. Они разнородны по качеству: первую и последнюю, честно сказать, можно было бы утратить без ущерба. Но уже во второй новелле, „Сапожки”, вступает в силу союз Миронова и Чулпан Хаматовой. О, это не „Звезды на льду”, не удвоенный звон брендов! Лучшего дуэта на сцене я не видела давно. Они слажены — точно играли вместе годами, они искрят вольтовой дугой, явно щеголяют друг перед другом, рассыпая филигрань жестов. И профессионализм Евгения Миронова (неизменный, но иногда холодный) обретает ту яростную силу, с которой живет на сцене Чулпан.
Тракторист Серега купил жене за немыслимые деньги белые городские сапожки — а его изработанная, худая, как муравей, Клавдя не влезла в них: крестьянская пятка подвела. Другой Серега влюбился до онемения в городскую медсестру Клару в багряном мини и лисьей шапке, продвинутую дешевку образца
Все здесь об одном: о мучительном, маргинальном XX веке. О том, как больно менял человек „одной шестой” крестьянскую шкуру на городскую, прежде чем сделался окончательно „к разврату готов”, по шукшинскому же диагнозу. Начетчик Глеб Капустин из рассказа „Срезал!” — спившийся русский ангел Колька — слепой певец Гаврила Романыч — кривоносый столяр „Заготзерна”, ушибленный мечтой о большой науке („Микроскоп”) — фронтовой санитар Броня Пупков с дикой историей о том, как в 1943 году он стрелял в Гитлера Евгений Миронов преображается в каждом сюжете, превращает „Рассказы Шукшина” в свой бенефис — и в аттракцион неслыханной актерской щедрости к зрителю. Он меняет облик и пластику в каждом эпизоде, но играет их все на разрыв аорты.
И тем — как шукшинский „чудик” у городского ларька — хватает премьерного московского зрителя за отутюженные лацканы души. Притягивает лицом к лицу — взглянуть в красные от ветра, слез, самогонки, мечтательные и бешеные (каких уж больше не делают!) глаза села Сростки. И его окрестностей — от Брянска до Курил.
„Лишние билетики” на „Рассказы Шукшина” народ стреляет за квартал.
И абсолютно прав в своем архаическом порыве: это нужно смотреть.