Государственный Театр Наций под руководством Евгения Миронова при поддержке Министерства культуры РФ провел в знаменитой Елабуге Творческую лабораторию, состоявшуюся под руководством Олега Лоевского в рамках III Международного фестиваля «Летние вечера в Елабуге». Надо сказать, что этот замечательный праздник музыки, задуманный его художественным руководителем, выдающимся пианистом Борисом Березовским в формате open-air, если не оказал влияние, то бросил отблеск на работу лаборатории, получившую к тому же действенную поддержку одного из организаторов фестиваля – Елабужского музея-заповедника и его генерального директора Гульзады Руденко.

В городе, ассоциирующемся в первую очередь с именем Марины Цветаевой, сошлось все: гений места, опытные режиссеры – Александр Огарев (худрук Астраханского драматического театра), Кирилл Сбитнев (режиссер медиацентра Новой сцены Александринского театра), Радион Букаев (главный режиссер Казанского ТЮЗа), Ирина Галушкина (хореограф, педагог Школы-студии МХАТ) – и артисты труппы Русского драматического театра города Набережные Челны «Мастеровые». Материалом для подготовленных за четыре-пять дней эскизов спектаклей послужили пушкинские «Повести Белкина» и проза Цветаевой, на которой остановилась Ирина Галушкина, взявшая за основу философский текст «Искусство при свете совести». Местом действия своей «Ундины» (так называется книга, любимая Цветаевой в раннем детстве) хореограф выбрала просторный внутренний двор с высоким кирпичным забором, ставшим отличным задником для перформанса, объединившего на равных слово и танец. Отрывки статьи, размышляющей об искусстве и месте поэта в мире, Галушкина разложила на голоса – мужской (Игорь Иголкин) и женский (Евгения Яковлева). И их звучание послужило аккомпанементом танцу-монологу в исполнении Светланы Акмаловой. Удивительно, но хореографу удалось за несколько дней обучить драматическую актрису азам contemporary dance. В ее скульптурных позах, широких движениях, прогибах корпуса, метаниях и пробежках – пророчество судьбы поэта. Не случайно в названной статье, написанной Цветаевой за девять лет до гибели, самоубийство Маяковского расценивается как поэтический жест: «…кончил сильнее, чем лирическим стихотворением – лирическим выстрелом».

Цветаева «присутствовала» и у Александра Огарева в эскизе по «Метели», сочетающей (впрочем, как и все «Повести Белкина») черты анекдота и притчи. Режиссер соединил пушкинскую историю с «Моим Пушкиным» и стихами Марины Ивановны. Действие началось в конференц-зале Музея-заповедника, куда с отчаянными криками «как проехать в Жадрино?» ворвался заблудившийся жених. Случайный проводник, угрюмый, как персонаж триллера, предложив юноше свои услуги, грабит и убивает несчастного выстрелом в живот. Экзальтированная барышня, обозначенная в программке как «Поэтесса, непохожая на Цветаеву» (приглашенная актриса Александрина Марецкая), порыдав над телом убиенного, оттаскивает его в уголок, где оборудовано что-то вроде алтаря с портретом Пушкина вместо иконы. Дальнейшее балансирует на стыке юмора и поэтического отношения к печальной судьбе героев, существующих в собственном иллюзорном мире.

Воркующие как голубки родители Марии Гавриловны (Марина Кулясова и Николай Строганов) растворены друг в друге. Сама же героиня (Александра Олвина), зачитывающаяся французскими романами, полностью поглощена своей любовью к Владимиру (Ренат Набиуллин). Трезвую ноту вносят только иронично-сочувственные комментарии Поэтессы. Парадигма действия меняется после похожей на морок сцены в церкви и смерти «улетающего» как птица Гаврилы Гавриловича. Осиротевшая дочка и ее овдовевшая матушка готовятся к переезду, увлекая за собой зрителей во двор, где возвещает победу над Наполеоном въезжающий на машине, как на танке, и размахивающий трехцветным российским флагом брутальный Бурмин (Андрей Щербаков).

После массового торжества (герои разливают зрителям шампанское, а брызги воды из садового шланга напоминают фейерверк) Бурмин увлекает публику на улицу, по пути рассказывая историю своей женитьбы на незнакомой девушке. К концу прогулки все оказываются на Шишкинских прудах перед водоемом, куда Бурмин кидается навстречу своей любви. И катавшаяся на лодке Мария Гавриловна тоже сигает в воду, прямиком в объятия своего тайного мужа…

В свою очередь, Кирилл Сбитнев, на чью долю выпала «Барышня-крестьянка», обосновался во дворе Музея уездной медицины имени В. М. Бехтерева, ставшем съемочной площадкой, где идет работа над фильмом по названной пушкинской повести. Роли Лизы Муромской и Алексея Берестова исполняют поп-звезды (Александра Логинова и Евгений Гладких), а их окружение – артисты местного театра. Сбитнев (сам сыгравший режиссера картины) дал уморительно смешную зарисовку на тему «снимается кино» – с капризами кинодив, запоротыми дублями, накладками и нестыковками. И все-таки внимание в первую очередь сфокусировано на взаимоотношениях персонажей: подобострастных, когда дело касается напыщенных звезд, и уничижительных применительно к провинциальным артистам, в какой-то момент взбунтовавшимся против хамства и непрофессионализма режиссера. Загуглив этого ненавистного деспота с некой польской фамилией (что-то вроде Пшебышевский), артисты обнаруживают, что никакой он не Крис, а Кирилл, и фамилия у него совсем другая, а в background он имеет только один неудачный проект. И тут эскиз из комедийного, почти капустного режима переходит в исповедальный. Актеры (Анна Дунаева, Марина Кочурова, Елена Некляева), выходя на крупный план, как в фильме Анджея Вайды «Все на продажу», рассказывают о себе, судя по всему, используя факты собственных биографий. И выясняется, что все они, подобно Лизе Муромской, не те, кем кажутся. Даже самовлюбленные звезды оказываются интересней своих глянцевых имиджей… .

Радион Букаев, автор эскиза по «Станционному смотрителю», также «проредил» вербатимом пушкинскую повесть, представленную во дворе Музея истории города. В прологе сидящие в старинной карете молодые артисты (Алексей Ухов и Михаил Шаповал) дискутируют на тему перспективы жизни в провинции, предваряя рассказ о сбежавшей из дома дочери станционного смотрителя. До поры до времени послушная Дуня (Камиля Фасахова), вынужденная улыбаться всем проезжающим, видя, как жизнь пролетает мимо, решается на побег не столько из любви к Минскому (Михаил Шаповал), сколько из нежелания прозябать в этом гиблом месте рядом со скуповатым, собирающим в копилку чаевые отцом. Наплывающие друг на друга сценки прибытия и отъезда путников, делающих остановку на забытой богом станции, напоминают мелькание кадров немого кино. И первый же стоп-кадр, позволяющий разглядеть лицо вновь прибывшего (а им оказывается Минский), ведет к фатальным последствиям.

Неприятие своих родителей с их непрестижным (выражаясь современным языком) образом жизни становится доминантой истории. Внешне же все почти по Пушкину. Вырин (правда, сильно выпивший) вламывается в дом к похитителю дочери и швыряет в обидчика предложенные им деньги… Дуня приезжает на станцию, и узнав о смерти отца, идет на его могилу (сидящим в павильоне зрителям видна ее застывшая вдалеке фигурка). Возвратившись в дом, она садится за отцовский стол, раскладывает какие-то конторские книги и, судя по всему, собирается вернуться на круги своя… Похоже, жизнь в большом городе не принесла ей счастья… И тут… молодые артисты вдруг начинают вспоминать какие-то истории из собственного детства, связанные с родителями. И на душе почему-то становится теплей…