Под занавес  сезона в Театре Наций показали превью “Детского сада стихов” – уютного и поэтичного зрелища для юной публики в постановке Полины Стружковой. Завсегдатаи этого театра знают Полину как актрису, замечательно сыгравшую заглавную роль в “Шоше” по И.Башевису-Зингеру. В ее режиссерской биографии немало детских спектаклей, которые идут во многих городах страны. Полина Стружкова востребована, потому что всегда предлагает интересный, незаигранный материал, пробует себя в разных жанрах, от мюзикла до хэппенинга. “ЭС” беседует с режиссером о проблемах театра для детей.

– Как возникла идея “Детского сада стихов”?

– Сначала увидела книгу в очень красивой красной обложке на полке магазина “Москва”. Я ее открыла, начала читать и не могла оторваться. Волшебная поэзия! Я не представляла себе, что Стивенсон – автор приключенческих романов, был таким глубоким человеком. “Сад стихов” – детская лирика. В жизни ребенка каждое утро – открытие, каждый вечер – драма, каждый день – событие. У Стивенсона воспоминания о детстве были такими яркими, что не померкли и спустя много лет. 

Когда два года назад в Центре драматургии и режиссуры Марат Гацалов организовал “Мастерские на Беговой”, одна из них была посвящена поискам нового языка, новых форм детского спектакля. Марат позвал меня, и появилась чудесная возможность пофантазировать в условиях “хорошей безответственности”, не думая о результате. Еще раньше я познакомилась с Надей Лумповой, с режиссером Иваном Орловым (учеником Леонида Ефимовича Хейфеца) и художником Катериной Королевой. Я отобрала и скомпоновала те стихи, которые мне нравятся, и мы начали работать. Иван задавал очень хорошие вопросы по существу, и мы проверяли их на Наде, ведь она – актриса, и очень талантливая. Спор Фей возник в спектак-ле из этих вопросов. Благодаря усилиям Марата Гацалова и Полины Васильевой история не заглохла, возник проект в Театре Наций. Ровно через год после показа в ЦДР, я рассказывала, как “Сад” будет выглядеть, передвигая Надю с Ваней, как кукол, сама читала стихи. Евгений Витальевич Миронов и Роман Павлович Должанский дали добро. Репетировали полтора месяца, сюжет спектакля складывался уже на сцене. 

– Вы довольны тем, что получилось?

– Мне кажется, что пока у спектакля яркое начало, а вторая половина провисает. Снег и аттракционы в финале перетягивают на себя одеяло (в прямом и переносном смысле, поскольку дети смотрят зрелище, сидя на большом одеяле). 

– Финал впечатляет. Откуда-то неожиданно возникает шатер, и на его стенах расцветают цветы. Дети пытаются их потрогать, поймать – так котята ловят солнечных зайчиков.

– Когда мы до всех аттракционов сделали “голый” прогон при дежурном свете, без декораций, содержание четко читалось: главное, что Феи (каждая отстаивает свою позицию, кем быть лучше – ребенком или взрос-лым) нужны друг другу. Идея нашего спектакля – шаг навстречу: детям нужно, чтобы старшие их понимали, а взрослым необходимы дети, чтобы кого-то любить, о ком-то заботиться.

– Зная вашу биографию, можно предположить, что вы родились взрослой. Пошли в школу в 5 лет, поступили в ГИТИС – в 16.

– Мои родители рассказывают, что они мечтали поскорее научить меня читать. Так получилось, что в моем классе была очень хорошая учительница.

– Позднее вы учились в Киношколе на Воробьевых горах.

– Да. Было огромным счастьем туда попасть. Там нам (тем, кому было интересно учиться) дали очень много. Мы приезжали к девяти утра, и в девять вечера нас выгоняли. Потому что уходить не хотелось.

В Киношколе мы находили взрослых друзей. Там был культ хороших книг, хороших фильмов. У нас считалось обязательным смотреть тяжелое, сложное кино.

– Потом вы поступили в ГИТИС.

– Нас, младших, было двое, кого принял Олег Львович Кудряшов – семнадцатилетний Тимофей Кулябин и я. Это была тяжелая школа: меня взяли вольнослушателем, а полноправной студенткой я стала на втором курсе.

– Знаете, когда я вижу в зале Олега Львовича на спектаклях своих учеников, ясно, что он их очень любит. 

– Я поняла это совсем недавно, когда мы всем курсом собрались на дне рождения Олега Львовича. Мы – первые его студенты на режиссерском факультете ГИТИСа (до этого он преподавал на факультете музыкального театра). Поэтому, мне кажется, к нам были особенно строги. Зато мы получили настоящую закал-ку. Я благодарна всем педагогам Мастерской – Татьяне Александровне Тарасовой, Екатерине Геннадьевне Гранитовой, Михаилу Николаевичу Чумаченко. Благодаря Михаилу Николаевичу я пришла в детский театр. Он позвал меня на первую постановку в Таллинн – это был “Король Дроздобород” по братьям Гримм.

Олег Львович ставил высокую планку, помогал найти свою стезю, свою историю. Он дал мощный импульс – ведь нам предстояло скитаться по разным городам, работать с разными труппами.

– Не видела ваших таллиннских работ, но мне очень понравился “Поход в Угри-Ла-Брек”. Я смотрела его в Москве на фестивале “Большая перемена”. Пространство театра “Школа драматического искусства” прекрасно подошло для “путешествия-бродилки”. Помню финал в фойе с камином, где внуки встречаются с пропавшим дедушкой. Дети и взрос-лые чувствуют, где происходит встреча, но еще надеются, что обманываются. Однако когда дедушка говорит, что здесь ему не нужны очки, в зале все замирают. Признаться, и у меня защемило сердце…

– Мне везло на учителей. После института мне повстречался Вячеслав Всеволодович Кокорин, мы познакомились на Лаборатории в Екатеринбурге, и он позвал меня в Нижний Новгород, где возглавлял ТЮЗ. Я ему предложила “Поход в Угри-Ла-Брек”, хотя, как его делать, было непонятно. Наконец я придумала и с опасениями позвонила Кокорину, уверенная, что сейчас он меня с этой идеей пошлет подальше. А он был в восторге. Здорово, когда на твоем пути появляется человек, который тебя ведет, ведь ты сам не знаешь – важно ли, интересно ли то, что ты делаешь. Вячеслав Всеволодович меня поддержал, казалось, что мне удалось сделать его счастливым. Он – замечательный педагог, позже я переводила его мастер-классы за рубежом.

– У Кокорина множество благодарных учеников. В основе его системы – раскрепощение психофизики актера, замечательное подспорье, помогающее на протяжении всей жизни. Мне жаль, что сегодня он не руководит театром. Велика страна, но умных худруков, умеющих создать вокруг себя атмосферу творчества, можно пересчитать по пальцам. 

– Согласна. Очень мало руководителей, которые не ищут коммерческого успеха. 

– На фестивале “Арлекин” я видела вашего “Тима Талера, или Проданный смех” из Красноярского ТЮЗа. Там же вышла “Королева Гвендолен”. Альянс с этим театром – не из разряда “случайных связей”?

– Роман Феодори – как раз из тех режиссеров, к кому хочется ехать. Я участвовала в Лаборатории, где была пьеса Ханны Дарзи “Королева Гвендолен” по мотивам сказок братьев Гримм. Из эскиза получился спектакль; по сути – любовная драма. Пьеса в стихах, дети хорошо реагируют на ритм и на рифмы. Публика сидит на сцене, а действие разворачивается в розовом зале, который становится дворцом. В этом спектакле заняты прекрасные артисты: Елена Кайзер, Савва Ревич, Елена Половинкина и Виктор Буянов. Все четверо – личности. Недавно Елена Кайзер мне написала, что один мальчик на спектакле так плакал, что никак не мог успокоиться, ему было очень жалко Тролля. Лена вышла к нему, долго с ним говорила, утешала.

– Как хорошо, что бывают такие актеры. А сопереживание, наверное, самое главное в детском спектакле. 

– Хотя страшно, когда ребенок хочет уйти со спектакля, значит, ты переступил важную грань. Должна оставаться надежда. Зритель проходит путь – через сопереживание к очищению. В финале “Гвендолен” актеры становятся собирателями детских сокровищ, зрители дарят актерам все, что у них есть с собой: бусики, игрушки. 

– Я считаю большой удачей вашу “Красную шапочку” в Сам-Арте. Хоть это очень непростая история, и по мысли, и по языку. Поскольку автор Жоэль Помра – режиссер, то его драматургия многое определяет в решении будущего спектакля. Вам удалось избежать рассудочности, отстраненности, характерной для пьес Помра. И при этом сохранить тревожность, сложность отношений девочки и ее мамы. Зрители смотрят “Красную шапочку” очень внимательно.

– Пришлось доказывать, что такой спектакль может быть для детей. Нам очень помогли молодые учителя, которые говорили: “Это так необычно, нам очень понравилось”. Реакция зала радовала. Ведь дети привыкли к тому, что их все время развлекают, и в театре, и на телеканалах. Тот серьезный тон, который задавал Денис Бокурадзе в самом начале спектакля, настраивал на верное восприятие.

– Каковы ваши планы?

– В Омском ТЮЗе репетирую новую пьесу Ульриха Хуба. Потом ожидается новогодний проект в новосибирском “Глобусе” у Алексея Крикливого. Весной там же я приступаю к “Королю Матиушу” Януша Корчака со своей командой – композитором Ольгой Шайдуллиной, художницей Марией Кривцовой и хореографом Ольгой Привис.

– Вы постоянно экспериментируете. Как я понимаю, вас привлекает интерактив, но, разумеется, не в привычном, пошлом варианте.

– Да. Большинство считает, что интерактив – это анимация, а артисты – массовики-затейники.

– Ребенку необходим непосредственный контакт с актерами, он рвется на сцену. Я мечтаю о детском театре хэппенинга, мне кажется – за таким театром будущее.

– Хэппенинг – хорошее слово! Дети часто орут в театре. Они хотят исправить историю, происходящую на сцене. Надо дать им такую возможность. Мы вместе с Надей Лумповой и Сашей Оравом из театра “ОКОЛО” придумали форму мастер-классов для детей. Я сама тоже участвую.

– Где можно увидеть ваши мастер-классы?

– Эта затея вне конкретного театра. Нам хотелось общаться с детьми напрямую: в кафе, в парке, видеть их глаза. Смысл в том, чтобы дети участвовали в общей игре в театр. Мы проводим с ними тренинги на внимание, на доверие к партнеру, на фантазию, они учатся быть артистами. Потом мы вместе сочиняем спектакль.

Однажды под Новый год мы собрали детей – младших братьев и сестер моих соучеников по школе. Сделали спектакль на тему: о чем они мечтают во сне. Например, одна из участниц говорила, что ее мечта – стать единорогом. И все вокруг превращались в единорогов. Другая девочка хотела бы быть русалкой, кто-то мечтал оказаться на сафари. Одно дело – ты грезишь в одиночестве, и совсем другое, когда тебя слышат и поддерживают. А среди зрителей – родители.

Сейчас такие акции проходят в Красноярске, Саратове, Таллинне.

– Что для вас идеальный детский спектакль?

– Я не люблю, когда режиссеры говорят, что ставят сказку. Главное, чтобы спектакль стал светлым событием, которое ребенок переживает вместе с взрослым.