Сцена Театра Моссовета, конечно, больше. Гостеприимная площадка, открытая всем новым веяниям и стилям, к Андрию Жолдаку была не добра. Говорят, декорации и всю технику — проекторы и экраны — начали монтировать еще ночью. Тем не менее публика минут сорок провела в светской болтовне и толчее прежде, чем дали первый звонок. Первое действие длилось минут тридцать, не больше, зато второй акт затянулся до одиннадцати. Он шел и шел, и не было ему конца. Во время очередного видеосеанса (а большая часть второго действия прокручивается на видео, актеры выполняют роль
В „Федре ” тоже было много видео, яркого и жестокого, с животными, с обнажениями Это же можно теперь увидеть и в „Кармен ”, только новый спектакль длиннее и к официальной премьере явно не созрел.
Известно, что „Кармен ” вообще очень сложно продвигалась, не столько приобретая и набирая, сколько теряя на своем пути, — на премьерной афише отсутствует имя генератора всей этой затеи, художника и продюсера Павла Каплевича. Еще месяц назад было известно, что в роли Хозе на сцену выйдет Игорь Миркурбанов, в программке его тоже нет, Хозе играет Роман Ладнев. Это то, что известно.
Спектакль состоит из двух частей, причем вторая — продолжение или даже окончание сюжета „Кармен”, вольно сочиненное послесловие с бабушкой Кармен и дедушкой Хосе, начинает спектакль, в то время как сама — более или менее хрестоматийная — первая часть (впрочем, и с нею обошлись тоже вольно) играется после антракта. В первой, „старой” истории — много суеты, сегодняшнего уличного и музыкального шума, но одна сцена запоминается: финальный танец двух стариков, во время которого, медленно поворачиваясь, герои освобождаются, как от пеленок, от старых своих одежд, шляпок, палки и на глазах молодеют — как та бабочка, которая только что на экране проклевывалась и освобождалась от кургузой своей кукольной обертки. Этот ювенильный танец — замечательный, забыть его трудно, да и не хочется забывать.
Говорить о соответствии или пренебрежении классическим сюжетом в данном случае никак нельзя. Среди авторов не осталось места для Мериме — актеры, судя по всему, говорят своими словами: среди авторов, кроме Жолдака, — Мария Миронова и Александр Самарский (он играет Кривого, мужа Кармен). Можно предположить, что и другие актеры, грубо говоря, несут отсебятину, кроме, конечно, тех редких секунд, когда читают стихи — кажется, Лорку.
Неготовность спектакля постановщик пытается выдать за прием, своего рода классику постмодернизма: второе действие начинается с пленки, записанной на репетиции в начале сентября. Жолдак фантазирует, предлагает фантазировать остальным, все курят, пытаются сообразить, как будет монтироваться запись оперы с игрой Мироновой Такой вот напряженный репетиционный процесс, вслед которому начинается феерия видео и живого актерского присутствия с имитацией съемки происходящего на сцене „живой камерой”. Примерно то же, кто помнит, было и в „Федре”.
Можно, конечно, сказать, что у каждого режиссера — своя манера, которую он имеет право так или иначе воспроизводить. Манеру — можно. Технические возможности видеокамеры, равно как и, к примеру, программы, разработанные компанией Майкрософт или Эппл, — из другого ряда. Они скорее стирают стилистические отличия, а не подчеркивают их.
Трудно сказать, как оно было на самом деле. Глядя на сцену, складывалось ощущение, будто бы режиссер на полдороги бросил даже не спектакль, а замысел. Бросил и уехал, вернулся — премьера уже на носу, и тогда эту самую недоделанность и недодуманность он решил выдать за готовый продукт. Благо сил и денег, это видно, вложено было немало. Художник — Юрий Купер, на сцене кроме Мироновой — Елена Коренева, к слову, находящаяся, это тоже видно, в прекрасной актерской форме, опять же видео, которое снимали, как настоящее кино, — с проездами по Арбату, беготней на Пушкинской, заходом в „Шангрилу”
Вот, пожалуй, и все. Жаль усилий народной артистки Еремеевой — актриса Малого, она играет мать Хосе и всю мощь старой актерской школы вкладывает в коротенький видеоэпизод, читая письмо сыну. Но борьбы старого театра и нового не получается. Старый есть, вот он, вернее, она, Еремеева. А нового нет. Он в процессе. Вернее, в периоде.