В Театре наций польский мэтр Гжегож Яжина поставил мрачный триллер про то, как трудно быть не как все. Рекомендуем зрителям, готовым к спектаклям, поднимающим непростые социальные темы.

Гжегож Яжина — один из главных героев-радикалов современного польского театра, обожающий эпатировать публику, открыто бунтуя против власти. Его постановки всегда про сегодняшние проблемы, про страшное в обществе и людях. «Ивонна» — первый спектакль, поставленный в России и с русскими актерами. К самой пьесе (классика польского абсурдиста-философа Витольда Гомбровича) он обратился в третий раз. На теме ксенофобии и границ социальной нормы, по его собственным словам, сосредоточился впервые. История — про королевское семейство, которое проживает в неком условном замке. С виду все чинно-благородно: король-отец (Александр Феклистов), королева-мать (Агриппина Стеклова), великовозрастный избалованный принц (Михаил Тройник). Внезапное появление молчаливой безропотной Ивонны (Дарья Урсуляк) заставляет их нервничать и раздражаться. Разражение порождает ненависть, ненависть — желание убивать.

В постановке Яжины замок оказывается пустым выхолощенным пространством с видеоэкранами по обеим сторонам сцены, где можно увидеть русские и английские субтитры, цитаты про вред самоцензуры и политический страх. Камера отслеживает движения артистов, и видеопаутина на сцене нервно дрожит (за световое и видеооформление сцены отвечала команда Яжины из Варшавы). Специальные датчики реагируют на каждое движение — и каждое движение вызывает звук, повисающий в воздухе. Так актеры самостоятельно творят звуковое пространство спектакля — траекторией своих действий пишут его условную партитуру. Сценическое решение — видимое доказательство основной идеи спектакля: никакое наше действие невозможно без «одобрения» или «не одобрения» извне (обществом, государством, семьей). Мы все вписаны в одну и ту же систему координат.

В спектакле много раздеваются. Обнажение, судя по всему, метафора беззащитности перед «другой» Ивонной. Что бы герои ни делали, как бы ни кривлялись (Королева, например, читает Ивонне пошлые стишки собственного сочинения, Принц и его друг ставят над ней безобразно пошлые эксперименты, Король жестоко насилует), она подавляет их своим молчанием, взглядом исподлобья, угрюмым отказом подчиняться, кланяться, говорить глупости.

Два с лишним часа смотреть, с какой сладкой страстью светское семейство мучает гордую немую, признаться, нелегко. К тому же идея понятна сразу и отнюдь не нова. Но если вы в целом готовы к такому зрелищу, спектакль станет сильным впечатлением: он смело поставлен и смело сыгран — так, что страшная смерть Ивонны может тронуть и заставить задуматься.