«Снегурочка». А. Н. Островский.
Театр Наций. 
Режиссер Олег Долин, сценография и костюмы Евгения Панфилова.

«Снегурочка» — первый из запланированных детских спектаклей в Новом пространстве Театра Наций — на площадке, которая позиционируется как поле для эксперимента. Поэтому ждать от постановки Олега Долина традиционного утренника в лаптях и сарафанах под музыку Римского-Корсакова не стоит.

Сценическое пространство — черный куб, зрители сидят на скамейках по четырем сторонам, оставляя лишь небольшие проходы для появления артистов. Все близко, и все превращено в Берендеево царство: зрители — берендеи, актеры — берендеи, все вместе, в одной истории. И это для детей очень важно — не смотреть, а играть, со-играть. При этом в «Снегурочке» нет панибратства и агрессивного интерактива (этим часто грешат детские спектакли): Леший, слушая через стетоскоп сердца мальчиков и девочек, тактично, почти незаметно, полукивком, взглядом спрашивает разрешения.

Черное сценическое пространство, черно-белая гамма костюмов, тревожный музыкальный мотив, возникающий то здесь, то там, — атмосфера страны, застрявшей в зиме. Пятнадцать лет берендеи ждут милостей от Ярилы, пятнадцать лет остывают их сердца без любви. Персонажи этого сказочного мира от зрителей ничем, кроме чудаковатой одежды, не отличаются, сверхспособностями не обладают, летать не умеют, заклинаний не произносят. Они живые, активные, постоянно жестикулируют, удивляются, ссорятся, пританцовывают, будто пытаясь своей витальностью разбудить, растолкать замер(з)ший мир. Смешного здесь много: и то, как актеры обыгрывают реплики, наращивая на классический текст Островского свое — замечая, например, что смородина в лесу не растет; и то, как царь капризничает и, в общем, побаивается народа; и то, как Весна и Мороз по-супружески ссорятся; и то, как взрослый ребенок Бобыль пытается заполучить лакомый мармелад. Но сказка иногда поднимается до трагедии: Купава (Вера Панфилова) проклинает бросившего ее жениха так, как проклинает Медея Ясона, — и это уже вовсе не смешно. Кипит в ее словах древняя злоба и какая-то утробная, яростная страсть.

Снегурочка (Полина Виторган), существо иного мира, в стране берендеев выглядит диковинно. Она роботизирована: жесткий каркас платья, странная прическа, шпилем устремленная вверх; говорит механически, безэмоционально, не улыбается, не хмурится, двигается ломаными линиями. Под подолом у нее спрятан гироскутер, и это создает двойной эффект: с одной стороны, подчеркивается, что она — машина, с другой — такая манера «ходить» напоминает старинный русский хоровод. Робот, пытающийся стать человеком, — тема давняя, но в последнее время приобретшая большую популярность. Что отличает механического человека от живого в век технологических побед? Только чувство, только любовь. Механический человек вечен, живой — обречен. Иными словами, если любить, то и умирать. «Снегурочка», на самом деле, это история про смерть, про то, что жизнь без любви ничего не стоит.

Превращение андроида в человека — кульминация спектакля. Снегурочка влюбляется в первого попавшегося человека, говорящего ей добрые слова, — им оказывается неприятный, в буквальном смысле швыряющийся золотыми Мизгирь (Данила Гнидо). Она отвечает на его странную, искривленную, но горячую любовь — любовью. Черно-белая история холода разрушается не только другим цветом, но другим материалом — красными воздушными шарами, заполоняющими пространство. Маленькие зрители начинают играть со Снегурочкой, и эта со-игра очень важна — она объединяет. Шариками перебрасываются, их лопают, прячут, катают. Проблема только одна: вернуть внимание малышей уже невозможно. Поэтому возрастная рекомендация, выбранная авторами спектакля (12+), в самом деле важна.

Смерть машины выглядит не жалко — страшно. Под звуки бьющегося стекла бьется сердце, она падает, ломаясь, и становится не по себе от ее растаявшего, как сугроб, тела, лежащего белой кучей посреди красного. После режиссер ввел еще один финал, постскриптум. Маленькая Снегурочка — гироскутер в платье — празднует день рождения с родителями. Это одновременно воспоминание о ней и продолжение ее, потому что мифы, как природа, цикличны. Весенняя сказка играется осенью, все идет по кругу, и когда еще мечтать о мае, если не в сентябре?..

Зима всегда рядом. Ее очень сложно не допустить в себя, ей очень легко проиграть. Но только и Ярило — жестокий бог, карающий невинную девушку. После ее жертвенной погибели должно праздновать, радоваться приходу тепла, разрушенным чарам. Смерть нужна берендеям для понимая ценности любви. Но неужели обязательного губить, терять, сжигать кого-то, чтобы прозреть?.. Или можно просто посмотреть спектакль, разбудив сердце, неважно, какого возраста?..