Андрей Могучий поразил тирана в самое уязвимое место Одна из самых смешных миниатюр Аркадия Райкина начиналась с выяснения вопроса: „Кто сшил костюм?” Несчастному клиенту в чем-то косом, кривом и несуразном бодро отвечает сплоченный коллектив швейного ателье: „МЫ!!!!”.

На премьере “Circo Ambulante” вопрос „кто это придумал?” возникает минут через десять после начала представления. Кто придумал взять сюжет, над избитостью которого потешался еще в двадцатые годы прошлого столетия Михаил Булгаков. В его „Багровом острове” бездарный графоман-драматург Дымогацкий сочиняет пьесу о несчастных туземцах, которые изнемогают под властью тирана Сизи-Бузи. В “Circo Ambulante” несчастных островитян угнетает тиран Обер-Кондуктор (чье злодейство убедительно доказано штанами в красную полоску, привычкой к нехорошим словам и тем фактом, что провинившихся осведомителей к нему доставляют исключительно голыми и в аквариумах). Жители острова буквально поголовно борются с этой кровавой тиранией, образуя отряды взрывателей, террористические арт-группы и выдвигая героических террористов-одиночек.

Один — Вальтер (Михаил Горский) придумывает спецсостав, добытый из бычьих яиц, выпив который человек становится живой бомбой. Другой — Антон (Альберт Филозов), двадцать лет пролежавший в памперсе на медицинской каталке (никто бедняжку даже пледом не накрыл), тайно тренировался, чтобы подняться на ноги, дойти до тирана и пронзить его ножом. Третьи — группа арт-террористов, — в промежутке между приемами наркотиков обдумывают планы разрушения всего и вся… Для создания убедительной атмосферы невыносимых условий жизни островитяне иногда бродят по улицам в противогазах, а над их головами проплывает надувная акула…

Вся эта „борьба против тирании” изложена языком, исполненным такого пафоса и слащавой сентиментальности, что булгаковский Дымогацкий кажется чуть ли не Шекспиром…. Коллеги-журналисты за два часа действия спектакля стерли себе пальцы, выписывая изречения-перлы один за другим. Я бросила эту бесполезную задачу вычерпать ложкой море минут через пять от начала представления. Поэтому воспроизведу только сокрушительный финальный вопрос, который наша героиня Просто Мария (Лия Ахеджакова) задает своему многострадальному островному народу: „Отрезать мне яйца этому злодею, этому Кощею, который возомнил себя бессмертным и отравил своим зловонным присутствием весь наш остров или просто их сильно-сильно сжать?” Мнения народа разделились. И одетая в сверкающие доспехи Рыцаря Печального Образа наша одноухая народная героиня „сжимает яйца тирана до тех пор, пока из них не брызгает … сами знаете что”. Лия Ахеджакова, к счастью, кровавую мизансцену не воспроизводит, а просто проговаривает детским голосом, глядя большими глазами прямо в зрительный зал.

Предвосхищая вопрос „кто сшил костюм?”, то бишь „кто все это сочинил”, режиссер спектакля Андрей Могучий поясняет в программке: „Мы сочиняли не пьесу, мы сочиняли спектакль вместе со всеми его участниками. Это плод коллективного труда”. Честно говоря, кажется, Андрей Могучий нисколько не преувеличил, и к этому коллективному сочинению приложили руку не только художник Максим Исаев, занятые в постановке актеры — от Лии Ахеджаковой и Альберта Филозова до Алексея Ингилевича и Ольги Лапшиной. Но и костюмеры, осветители, рабочие сцены, буфетчики и гардеробщики. Каждый вложил свою лепту, вспоминая прочитанные и виденные страшилки, детские фильмы и разнообразные ужастики.

Как убедительно доказал в своей миниатюре Аркадий Райкин, коллективное творчество решительно не предполагает виноватых. На вопрос „кто сшил костюм?” к докучливому клиенту выходит из шеренги суровый и немногословный мастер: „Я пуговицы пришивал. К пуговицам претензии есть?” — „Нет, пришиты на совесть, зубами не оторвешь”. Так и в “Circo ambulante” — декорации Максима Исаева сострочены явно на совесть. Серебряные конусы, свободно катающиеся по сцене, со спины напоминают инопланетный корабль. А повернувшись к залу передом, эти конусы превращаются в уютные сказочные жилища-иглу, заполненные то кухонной утварью, то королевским троном. Сцена театра периодически покрывается клубами дыма, среди которого шныряют белые Медведи (еще одна островная террористическая группировка).

Занятые в постановке актеры честно надевают противогазы и памперсы, выезжают в аквариуме голым задом кверху, бегают в медвежьих головах и пытаются управляться с куклами. А главное, все как один проникновенно кидают в зал свои куски текста, которого, языком Райкина выражаясь, „постеснялось бы и огородное пугало”.

Увы, Андрей Могучий настойчиво пытается убедить мир и самого себя, что не в тексте театральное счастье. Хотя его собственные режиссерские победы связаны, прежде всего, с большой литературой — будь то Гоголь или Саша Соколов, а вовсе не с театральными эскападами в духе булгаковского Саввы Лукича, твердо убежденного, что „международную революцию в театре можно организовать за пять минут”, если поднажать всем коллективом.