В силу разных обстоятельств в малых городах театры часто «варятся в собственном соку» или принципиально не желают слышать и видеть реальность, пестуя звание «храм искусства». Однако новая волна современной режиссуры и драматургии стала посещать даже самые отдаленные уголки страны. Тому свидетельство — 18 новых спектаклей, отобранных ведущими критиками и деятелями театра для фестиваля, который прошел в Лысьве в начале июня.
Театр драмы им. А. Савина в 4-й раз принял на своей сцене более 250 артистов и режиссеров, которые представляют сегодня театральную провинцию. Причем понятие «провинция» здесь означает только то, что численность жителей города, в котором находится труппа, не превышает несколько сот тысяч.
В день открытия Всероссийского фестиваля малых городов России, который проходит под патронатом Театра Наций, журналист PRM. RU побеседовал с членом экспертного совета, театральным обозревателем газеты «Коммерсант» Романом Должанским о состоянии драматического искусства в самых разных уголках нашей страны.
— Роман, все спектакли, которые участвуют в нынешнем фестивале, вы и другие члены экспертного совета уже видели. Можно ли говорить об общей тенденции в творческом подходе у провинциальных театров или каждый город имеет свою уникальную труппу, а та - неповторимый почерк?
— Если правильно «читать» и видеть спектакль, то он, прежде всего, очень много расскажет о людях и о том городе, где поставлен. Таким образом, можно увидеть потрясающий портрет страны. Портрет, который не может быть создан социологическими исследованиями и ничего общего не имеет с официальным портретом. Официальный часто не совпадает с действительностью! Театральный — это другой портрет, и он гораздо правдивее. Он нарисован средствами театра! Это та картина России, которую вы не увидите ни в одном музее, ни в одной галерее. И ни одно другое искусство не в состоянии такой портрет нарисовать.
— Это касается еще и того — как сегодня в провинции играют и как ставят? Каков общий уровень владения профессией у артистов и режиссеров в театрах малых городов?
— Говоря об общем портрете страны, я это тоже имел в виду. Я ведь сужу еще и по тому, какая сценография, какие темы и какие лица! Здесь будет показан спектакль Прокопьевского театра «Язычники». Я его видел недавно в Москве. Там удивительные лица у актеров, в Москве в театрах не бывает таких лиц. Я не знаю, хорошо это или плохо, но они чрезвычайно органичны. Поначалу даже кажется, что на сцене не профессиональные актеры, а люди, которых набрали с улицы. Но во время просмотра понимаешь, что это профессионалы, играющие такие типажи. В Москве или Питере на сценах нет таких типажей, таких типов человеческих. А еще нельзя забывать про национальные театры, которые приехали на фестиваль. Это тоже совершенно особые организмы. Я думаю, что в Лысьве люди увидят спектакли, которые переворачивают представления о том — что могут и что любят смотреть люди в глубинке. Потому что все равно движение какое-то происходит, происходит не только в столицах, но и на периферии, в маленьких городах, оно может быть разное и направлено на какую-то другую сторону…
— Но происходит все-таки больше благодаря Интернету и телевидению?
— Ну да! Сейчас все пытаются понять, что где-то что-то и куда-то сдвинулось… Везде все сдвинулось в разные стороны. Где недавно казалось, что появилась трещина — оказалась пропасть, а там где виделась бездна — вовсе не бездна, а, наоборот, возникли какие-то точки опоры. Но пока никто ничего не определил. Куда движется общество, например… Ясно, что и театр пришел в какое-то движение, потому что очень много молодых режиссеров появилось. И они ставят! И не только в Москве. Приходит новая генерация режиссеров. Это даже не вопрос возраста, а вопрос генерации театрального мышления, когда театр вырывается из каких-то парадигм старых, из какого-то заповедника и «храма культуры», где свободы должно быть меньше, чем в реальной жизни. Театр уже не хочет быть местом, куда бежали и бегут от настоящей жизни. Потому что там точно тебя вгонят в какой-то анабиоз, и можно провести эти два часа как в барокамере, где нет микробов. А сегодня, наоборот, нужно место, где больше свободы, где на самом деле микробов больше. Там иммунитет проявляется и укрепляется. Мне кажется все-таки, что это уже происходит не только в московских Театре.doc в или в Центре драматургии и режиссуры, или еще где-то в избранных местах, но и в небольших городах. Лично я приветствую такой процесс.
— Столичные и провинциальные театры все равно находятся в разных весовых категориях. Я имею в виду эксперименты и обращения к ультрасовременным авторам. Театр в маленьком городе часто не может себе позволить такой «роскоши». Есть ощущение, что некоторые труппы в провинции держатся за классику или деревенские комедии, а также за формат репертуарного театра, чтобы элементарно выжить…
— Это как посмотреть. Конечно, они держатся за какие-то организационные элементы репертуарного театра. Для многих это единственная форма существования. .. В Москве мы давно говорим о том, что надо уже как-то «раскачивать» старую систему. Потому что многие столичные «гробы» стоят десятилетиями и непонятно, как и когда в нем труппа создалась… и они на самом деле давно уже не являются репертуарными театрами. Потому что репертуарный театр — это не тогда, когда сегодня идет такая комедия, а завтра — другая. Театр — это некоторая группа людей, которая развивается по своим законам во взаимодействии друг с другом. Вон, говорят, во МХАТе режиссеры жалуются, что актеры впервые встречаются только на премьере. Потому что до этого времени ни на одну репетицию их собрать нельзя. У них съемки, гастроли, то се. Конечно, когда живут такой группой, а в маленьком городе это вполне естественно, потому что все артисты, наверное, все время проводят в театре, как организационная форма, конечно, старый уклад такой театральный, он, наверное, здесь спасителен. Но что касается эксперимента — то тут у меня есть другое немножко ощущение. Дело в том, что в таком городе меньше ставки, поэтому легче та планка, которая отделяет эксперимент от рутины. Почему? Потому что в Москве все очень сильно просчитывается. В Москве есть такой бог, он называется Успех…
— И выражается в денежном эквиваленте…
— Да, да… И директор всегда думает: «Так, я должен столько-то затратить… костюмы сшить… на рекламу, чтобы зрители пришли…» Выясняется, что любая постановка стоит каких-то немыслимых денег… И они говорят: «Эксперимент? Зачем мне эксперимент? Я лучше на эти деньги поставлю что-то такое, что мне вернется». А в маленьком городе, где, в принципе, зритель и так придет, потому что ему особенно идти некуда — иначе. Можно сделать декорации и костюмы к спектаклю из каких-то не очень дорогих материалов и все… В маленьком городе директор театра рискует, условно говоря, суммами в 100 раз меньшими, чем в Москве. У него ставка ниже. А это для эксперимента очень питательная среда, потому что цена неудачи — она не такова, чтоб театр банкротился. Ну не получилось. Сделаем еще. А вдруг получится? Низкие ставки в провинции. И это на самом деле позитивный фактор.
— Что касается репертуарной политики и тех названий, которые привезли театры на этот фестиваль — вижу в афише очень много классики.
— Да, классики много, но там есть и «Язычники» Яблонской. А это — очень острая пьеса на тему религиозного фанатизма и православия. А также атеизма и вмешательства этой темы в повседневную жизнь людей. Есть «Убийца» Молчанова — тоже очень острая пьеса о поиске идеалов, о современной молодежи. Есть пьеса Мариуса фон Майенбурга «Урод». Немецкая пьеса и очень сложная. А значит, интересно посмотреть — как ее поставили. На самом деле в фестивальной афише все сбалансировано. Есть, например, шекспировский «Ричард III». А эта пьеса такая, которой можно про современность сказать гораздо больше, чем любой политический спектакль в Театре.doc. Все зависит от того, как поставить. Есть в афише Довлатов. Его уже можно считать классиком. Вроде как современный текст, а понимаешь, что он уже из того века, и он уже о том времени говорит, и взгляд на него совершенно изменился. Потому что он был социально-критический автор, а сейчас это отдает ностальгией, где есть нежный флер по отношению к той эпохе. Все быстро меняется и быстро становится классикой то, что еще вчера было новой пьесой… Поэтому мне кажется, что наши традиционные разграничения — это новый текст или это классика — тоже теряют актуальность.
— Что сегодня более всего не хватает провинциальному театру?
— Ему не хватает более активных отношений с обществом и с современной жизнью. И за время с прошлого фестиваля (2010 года. — PRM. RU) ничего не изменилось. В малых городах театр тоже вынужден конкурировать с телевизором и бороться за зрителя. Жаль, что иногда какими-то странными, банальными и пошлыми способами. Необходимо бороться с естественным желанием просто зарабатывать и делать как все. Это самое простое. Ты не будешь возбуждать власти против себя, ты сможешь сам зарабатывать, ты сможешь сам себя обеспечивать и никого не будешь раздражать, и все равно не будет искусства. Но это не всех пугает, а некоторые очень комфортно в этом состоянии существуют. Поэтому все чувствуют — и в Москве и не в Москве, — что новая генерация режиссеров, драматургов и артистов стала появляться. Дать им возможность реализовать себя и сделать то, что они хотят, — это большая задача всех фестивалей и всех нас, кто сами не производят, но как-то в той или иной степени в общем процессе участвуют. Я думаю, что театр должен, безусловно, распахивать пошире окна, двери, слушать, что происходит на улице…
— Вы хотите сказать, что в провинции театры до сих пор «закрыты»?
— Очень закрыты! Принято считать, что театр — это убежище от реальности. Самое губительное для театра — это мнение зрителей о том, что в жизни много проблем и в театр нужно идти отдыхать, провести весело вечер и чтобы все бы там было в блестках с шампанским! От этой функции театру никуда не деться. Но она губительная и убивающая, поэтому какое-то оружие против этого нужно все время держать наготове и отстреливаться…
— На фестиваль приехало 17 театров, не считая лысьвенского. А заявок еще больше было?
— Конечно, гораздо больше. Многие театры по несколько спектаклей предлагали. Мы брали один или не брали ничего. Программа должна быть разнообразная. Если будет 8 Чеховых- это тоже плохо. Поэтому когда программа составляется, то присутствует много разных соображений. Букет, он и есть букет. В нем цветы должны друг другу подходить.
— Посмотрим, какой букет вы составили…
— Какой есть. Как известно, интересный букет можно составить и из полевых цветов, которые все ходят и топчут. Но если на них внимательно посмотреть с любовью — то они тоже красивые.