Каким будет новый спектакль Театра Наций «Моими глазами», для чего современной молодёжи необходимо изучать историю и как культура помогает формировать вкус, программе «Синемания» рассказала актриса, телеведущая и писательница Сати Спивакова.
С: Сати, хотелось бы начать вот с какого вопроса. Накануне Исследовательский центр портала Superjob.ru опубликовал результаты социологического опроса, согласно которому большинство россиян моложе 24 лет вообще ничего не знают о Нюрнбергском процессе. Заказчиком исследования выступило РИА Новости, то есть этим данным вполне можно доверять. Как вы это прокомментируете?
СС: Думаю, что ответственность лежит на предыдущем поколении или даже на двух. И ещё, наверное, на системе образования - школе и учителях.
С: То есть система понемногу деградирует?
СС: Получается, что так.
С: Чем опасно незнание таких базовых с точки зрения истории вещей?
СС: У старшего поколения, моего в том числе, есть замечательный образ, придуманный Чингизом Айтматовым и перевернувший в своё время моё сознание. Это образ манкурта - человека, у которого отсутствует орган памяти. Это страшно. Страшно, когда человек не знает истории и фактически лишён памяти. А это чревато тем, что в будущем такие люди могут совершить непоправимые ошибки. Так что знать историю необходимо.
С: Сати, не так давно вышла ваша книга «Нескучная классика. Ещё не всё». Ранее вы выпускали другую книгу с похожим названием «Нескучная классика. Не всё». Почему нескучная классика, более-менее понятно. А не всё, ещё не всё? Почему такие названия?
СС: Нет, немного вас поправлю. В 2002 году вышла книга под названием «Не всё». Программы с одноимённым названием «Нескучная классика» ещё не было. В тот момент мне как раз исполнялось 40 лет, и один друг дал мне определённое напутствие, спросив, почему я не напишу обо всех тех встречах, которые случились со мной к этому возрасту.
Память ведь похожа на телегу, которая несётся по дороге, и из неё постоянно что-то выпадает. Даже, если ты обладаешь феноменальной памятью, ты забываешь детали, стираются лица и обстоятельства некоторых важных событий. К тому же за плечами уже было 18 лет совместной жизни с моим выдающимся, гениальным мужем. Благодаря этому к тому моменту в моей жизни было столько прекрасных встреч с интересными людьми, которые уходили и продолжают уходить. Мне захотелось это как-то задокументировать. Так и возникла книга «Не всё».
Почему такое название? Я когда её дописала, поняла, что рассказать всего не могу. Поскольку обнаружила у себя некие этические тормоза. Может быть, это воспитание или природная застенчивость. В 2002 году ведь ещё не было понятий «хайп» и «хейт». Это сейчас мы оперируем этими английскими словами, чего я очень не люблю. Я очень не люблю хайп и очень боюсь хейта. Так вот тогда я не чувствовала себя в праве рассказывать о довольно известных людях и выдающихся артистах не очень комплиментарные истории. Поэтому, собственно, книга и была так названа. В результате, в последующие годы меня всё время спрашивали, когда я напишу продолжение.
А книжка, которая вышла сейчас, стала фактически расшифровкой и литературной обработкой эфиров моей программы на канале «Культура», которая называется «Нескучная классика». Она существует одиннадцатый год, отснято более трёхсот выпусков. Из них я выбрала сольные интервью, которые показались мне наиболее знаковыми и интересными. Понятно, что читать расшифровку не так интересно. Так что это была огромная дотошная редактура, к каждой главе я написала предисловие - маленькое эссе.
С: Почему так мало людей смотрит канал «Культура»?
СС: Каналу «Культура» больше 20 лет. Он возник и продолжает существовать как уникальное явление. Потому что нигде больше нет телеканала, который существовал бы на государственные деньги, где не было ни рекламы и где бы полностью говорили обо всех аспектах культуры. Многие зарубежные коллеги мне завидуют, поскольку у меня есть возможность сорок минут без перебивки говорить о музыке - классической и не только - в хорошее время, не в два часа ночи. А почему так мало смотрят? Думаю, я могу это объяснить. Тут никуда не уйдёшь от слова «элитарность».
С: Сати, когда кто-то делает современную и порой весьма неожиданную обработку классических, музыкальных произведений, никто особо не возражает. Но когда вопрос касается классических литературных произведений, вдруг поднимается дикий крик. Почему?
СС: Тут вопрос, как коснуться. Мне кажется, что театральные постановщики так порой измываются над классикой, что музыкантам и не снилось. Переделка ради переделки - это несерьёзно. А когда это ради некоего смысла делается, может быть, даже донести важную мысль той самой молодёжи, которая знать не знает ничего про Нюрнбергский процесс, вот это задача.
Кстати, спектакль «Моими глазами», который в мае выйдет в Театре Наций, как раз об этом и для этого. Я счастлива, что принимаю в нём скромное участие и что режиссёр позвал меня. Эта постановка даст возможность услышать о Великой Отечественной войне без пафоса, который отпугивает молодёжь. Она создавалась с целью рассказать о войне сегодняшнему зрителю нынешним языком. Важно было найти подход. Там прозвучит классическая музыка в абсолютно новой аранжировке.
Сознание у молодёжи сейчас клиповое. Она не способна фиксироваться долго на чём-то и идти вглубь, что-то созерцать и сознавать. Их носит по верхам. Например, далеко не все знают, что такое чистописание и почерк. Старшее же поколение может легко выразить свою мысль на бумаге.
Мне кажется, нужно как-то сводить к общему знаменателю то, что мы хотим сохранить. То, что мы хотим чтобы жило, не в пыльном музее, а чтоб было ясной картиной в нашем сознании, если мы за это в ответе. И при этом важно говорить на языке, который доступен и понятен.
С: Для чего сегодн ворошить историю?
СС: Я бы здесь употребила не это слово. Не ворошить, а отдать дань памяти. Я уверена, что на каждой семье постсоветского пространства Великая Отечественная война оставила своё клеймо.
Спектакль «Моими глазами» собран очень интересно. Он состоит из свидетельств очевидцев войны. Они рассказывают друг другу истории. Например, я читаю монолог женщины, неизвестной никому. Страницы её дневника, в котором она писала, как жила в блокаду, режиссёр Дмитрий Сердюк нашёл в архиве. В записях она рассказывала, как они с мужем, будучи голодными, спасали брошенные книги. Они боялись, что их сожгут. Муж был настолько книголюбом, что предпочёл бы замерзнуть, но спасти тома Достоевского. Также я буду читать стихотворение Ольги Берггольц «Мой дом». Оно довольно известное.
К слову, о поколениях. Режиссёру спектакля Дмитрию Сердюку 31 год. Он проник в эту тему и, понимая язык своего поколения, хочет открыть ему двери в нашу память.
С: Как сегодня можно научить смотреть кино, слушать музыку и читать книги?
СС: Убедить, заинтересовать, заболтать. Моя функция в данном случае - привлечь внимание к классической музыке при помощи программы на канале «Культура». Там я доступным языком объясняю сложные вещи.
С: В чём для вас разница между сценой, телеэкраном и съёмочной площадкой в кино?
СС: Начну с кино. Там я начала сниматься очень рано и давно, что кажется уже неправдой. Потому что в первом фильме я сыграла в 18 лет, во втором - в 20, в третьем - в 25. А потом была большая пауза, когда я принципиально решила не сниматься. На первый план вышли моя семья и супруг. Позже я возвращалась в кино амбулаторным, гомеопатическим способом - исполнила роль в картине Ренаты Литвиновой в 2010 году. Поэтому про съёмочную площадку я сейчас боюсь говорить. Навык, как мне кажется, утрачен. Предложений нет, а когда они возникают, я понимаю, что лучше бы их не было.
Театр вернулся в жизнь как первая любовь двадцать лет спустя. Будто это судьба. Подобное бывает редко, поскольку чаще разочаровывает, но не в моём случае. Так что я с благоговением отношусь к сцене.
Последние шесть лет я играю в театре. Может быть, не так много. Смотря с чем сравнивать, зато интенсивно. Покойный Роман Виктюк помог мне вернуться на сцену, поставив моноспектакль. Потом мне поставили спектакль Василий Бархатов. Позже Кирилл Серебренников позвал играть в постановке «Машина Мюллера», которую за последние пять лет мы сыграли более 60 раз. Затем Дмитрий Сердюк поставил в Театре Наций очень нежный, очень ювелирный спектакль «Метафизика любви», который я очень люблю. И вот сейчас появляется «Моими глазами». Так что названий довольно много. Плюс я играю в Школе современной пьесы в постановке Дениса Азарова по прозе Дины Рубиной «Высокая вода венецианцев». Поэтому, отвечая на ваш вопрос, я бы говорила о разнице между телевизионной студией и театром.
В том жанре, в котором я работаю, для меня это каждый раз терра инкогнито. Сценарий я пишу сама, ко мне приходит гость. Даже если я его хорошо знаю, никогда до конца не известно, как повернётся разговор. Какие меня ждут откровения. А может их не будет, и придётся как-то выкручиваться. Интервью само - это всегда заготовка. Что в итоге выйдет, покажет монтаж.А в театре всё иначе. Театр - это про здесь и сейчас.
С: Сати, вы работали с поистине провокационными режиссёрами России. Почему, на ваш взгляд, их творчество вызывает столь острую реакцию?
СС: Провокация на то и провокация, чтоб вызывать реакцию. С другой стороны, Роман Виктюк и Кирилл Серебренников - те люди, которые с провокацией не работали никогда. Их работы - это всегда точно рассчитанные постановки, попадающие в глубину сознания. Как я говорю, на дно зрачков. После их спектаклей людям хочется идти, читать и узнавать новое - то, что они не допоняли, глядя на постановку.