Режиссер Алвис Херманис любит длинные спектакли. Чтобы зрители медленно и неизбежно погружались в их течение, отрешаясь от всего, что происходит за пределами повествования.

В „Рассказы Шукшина” он сначала долго погружал актеров. Организовал экспедицию на Алтай, в село Сростки — родину Василия Макаровича. Оттуда же были привезены и декорации. Фотограф Моника Портмале запечатлела местные пейзажи и местных жителей. Их лица, снятые по-бенеттоновски крупным планом, их спины, глаза, дома и калитки и стали тем фоном, на котором 8 актеров читают-представляют 10 рассказов Шукшина.

В программке у актеров роли даже не прописаны.

Чулпан Хаматова, которой нельзя не любоваться, то лущит семечки, рассказывая деревенскую историю любви, то шамкает старушечьим ртом, представляя верную жену слепого деревенского гармониста, то виляет туго обтянутой пестрым платьем попой, изображая деревенскую фифу, а то и вовсе вьется студеной алтайской рекой. Ее товарки по сцене Юлия Свежакова и Юлия Пересильд преображаются в старух, деревенских щеголих, баб и девиц не меньшим энтузиазмом.

У мужчин свои типы: деды, отцы, мужья-подкаблучники. Но во всех них, шукшинских мужиках, есть одно общее — своеобразие мужской деревенской, несмотря на бесконечную водку, нежно-романтической души. Тема эта раскладывается на пятерых актеров, и каждый в десяти представленных рассказах успевает попремьерствовать.

Но основной лейтмотив ведет все-таки Евгений Миронов.

Трудно сказать, где он эффектнее. Играет ли он мужика, купившего микроскоп, или деревенского парня, влюбившегося в вертихвостку, или слепого гармониста, или сбежавшего из заключения старшего братца немой деревенской девчонки. В цветастой рубахе, штанах до подмышек, кедах, прилизанный или взъерошенный он со знанием дела и глубоким профессионализмом погружается в игру в шукшинское настроение. Игра, как всегда у Миронова, точно выверена.

Так же выверена и режиссура Херманиса. Может быть, даже слишком для шукшинской прозы. Для подлинного очарования, окончательного, такого, чтоб всей душой захотелось к этим алтайским рекам и подсолнухам, или наоборот, чтоб до слез сделалось жалко всех этих чудных мужиков, а Шукшина, так всю эту русскую душу чувствующего, больше всего — чего-то не хватает.

Слишком модным получился спектакль.

Модная публика в зале, которую забавляют красиво сделанной „деревенской темой”. Модный дизайн программок. Модные наряды у актеров (художник Виктория Севрюкова), ну, такие, что хоть завтра внедряй в производство — такие платья, в цветочек крупный и цветочек мелкий, такие лаковые туфельки, пестрые рубахи — точно будут носиться. Фотопортреты на декорациях так и просятся в основательный глянцевый журнал.

За жителей Сростков как-то даже обидно. Позировали простодушно, а из них сделали артефакт.

Да и сами „Рассказы Шукшина” чаще называются не спектаклем, а модным словом „проект”. Если б не финал, так и пришлось бы уходить с „проекта” с несколько отстраненными ощущениями.

Но финал просто прекрасен. У всех артистов в руках по роскошной гармони. И играют они не простецкую „растряпуху” в три аккорда, а лихо и ладно тянут меха в „страданиях”. Молодцы. Вот это по-русски. Выучиться играть на гармошке ради нескольких мгновений спектакля.