Питерская отстраненность и легкая холодность придает ей шарм, а темперамент и страстность сбивает критику с толку. Ее Любочка в «Звезде вашего периода» (МХТ имени Чехова) разговаривает басом, общается грубо и стреляет без предупреждения. В сериале «Содержанки» ее Даша Смирнова мягкая, но цепкая кошечка, а в пьесе «Каренина. Процесс» (Театр наций) она – жертва, потерявшая себя от любви. «Театрал» выяснил у актрисы Софьи Эрнст, как рождаются столь разноплановые образы на сцене и в кино.

– Не могу справиться c когнитивным диссонансом – передо мной нежная, даже робкая девушка, а на сцене и в кино вы совершенно иная. В «Звезде вашего периода», поставленном Ренатой Литвиновой, вы мужеподобная Люба. Откуда черпаете приемы для создания такого образа? Что подпитывает вас этой муж ской энергией?

– Когда я была маленькой девочкой, то много времени проводила с папой, но наше общение строилось вовсе не на совместном сидении рядом и занятии детскими развлечениями, а на абсолютно другом. Он брал меня в свою мужскую компанию, и я целый день проводила с мужчинами, с его товарищами. Конечно, первое время они фильтровали свое поведение, понимая, что рядом ребенок, но потом они настолько привыкли ко мне в их компании, что вели себя абсолютно расслабленно, так, будто бы меня не было. И всё это мне дико нравилось. Мы ходили на футбол, в бильярдную, смотреть футбол в спорт-бар, если матч проходил где-то на выезде. Мой папа, как и все питерцы, болеет за «Зенит».

– Существуют разные подходы к работе над ролью, кто-то пользуется приемом насмотренности, кто-то ищет подобные черты в себе, а кто-то выполняет задачу, поставленную режиссером. А как перевоплощается актриса Софья Эрнст?

– Я работаю над каждой ролью по-разному, у меня нет единого клю ча. Например, если это такая характерная роль, как Люба, то ее черты я в себе не ищу, просто играю в это, примеряя на себя разные образы, как это делают маленькие дети. Это, скорее, клише, собирательный образ, возможно, детское впечатление, а не конкретная личность. А вот когда я работала над своей самой первой ролью в сериале «Таинственная страсть», где я сыграла Марину Влади, то готовилась иначе. Я посмотрела много фильмов и интервью с ее участием, но в большей степени мне помогло совершенно другое. Я знала, что она была дружна с Галиной Борисовной Волчек, и я много расспрашивала ее о Марине. Мне было интересно все, а особенно, какой она была в молодости, когда они общались. Галина Борисовна рассказывала какие-то детали, но мне, как ни странно, это особенно не помогало. И вдруг однажды Галина Борисовна, будучи сама выдающейся актрисой, показала мне, какими глазами Марина Влади смотрела на мир. И я запомнила эти глаза. Они были какими-то детскими, восторженными. И лишь после этого, мне кажется, роль получилась. Я играла не саму Марину Влади, а ее глаза другой актрисы, которая сыграла для меня её. Вот такая интересная вещь. Галина Борисовна была очень близким человеком для нашей семьи. Она приходила к нам в театр на спектакль «Три сестры», и для меня это было огромным подарком. Особенным везением я считаю то, что после просмотра Галина Борисовна по-актёрски кое-что мне подсказала.

– Как вы относитесь к критике?

– Я всегда стараюсь переработать критику в позитивный результат, если речь идет о конструктивной критике со стороны режиссёра. Но когда я читаю негативные комментарии в социальных сетях в свой адрес, то научилась на это не реагировать. Я прекрасно понимаю, что люди имеют право меня любить, восторгаться, но также они могут меня ненавидеть или испытывать неприятные чувства. Это нормально, хотя, конечно, мне это не очень приятно. Я научилась с годами не впускать негативную критику в свою работу.

– Какая актриса Софья Эрнст – импровизирующая или послушная? Режиссерам с ней легко работать?

– Я очень послушная и на сцене, и в кино, но при этом много импровизирующая. Кто-то любит со мной работать, кто-то – нет. Человеческие отношения в этом смысле играют не последнюю роль. Когда работа становится сотворчеством, происходит магия.

– Имеет ли профессия режиссера гендерную принадлежность? Вы работали и с Ренатой Литвиновой, и с Константином Богомоловым, пол режиссера как-то отражается на работе?

– Результат всегда зависит от таланта режиссера, а не от того, какого он пола. Те режиссеры, которых вы перечислили, обладают совершенно разным видением и подходом. Рената любит актерскую импровизацию, Константин «застраивает» своих актёров, создаёт больше рамок, где ты должен быть послушным и соблюдать требования в мизансцене, в ритме, в громкости голоса, в ударениях. А с Ренатой нужно быть в общем потоке, нужно её правильно чувствовать. Это связано с тем, что она сама актриса и тоже присутствует на сцене. Поскольку мы все крутимся в этот момент вокруг неё, она – лидер, нужно не мешать её творческому порыву.

– Вы когда-нибудь на репетициях плакали?

– На репетиции я плакала один раз, когда была глубоко беременна и искажённо всё воспринимала. Но даже если я плачу, то не в театре, скорее могу всплакнуть дома.

– Константин Богомолов, как известно, пользуется минимальными изобразительными средствами на сцене, предпочитая больше придавать значение игре актеров. Для вас такой подход органичен или требует большего напряжения внутренних ресурсов?

– Так работать очень сложно, и это очевидно. Требуется совершенно другая концентрация на образе и на понимании произносимых текстов. Когда ты свободен в выражении, то можешь заменить это жестом или какой-то интонацией, а здесь необходимо держать все своё внимание на том, чего на самом деле нет, на вымышленной реальности.

– Вы считаете «метод Богомолова» оправданным или декорации все же нужны?

– Для меня эталоном актерского мастерства в работе с Константином Юрьевичем является Виктор Александрович Вержбицкий. Когда я смотрю на то, как он работает, как он произносит свои монологи, мне кажется, что всё это оправданно. Меня поражает его мастерство владения мыслью.

– Можно ли сказать, что в кино режиссер Богомолов работает совершенно иначе, ведь в сериале «Содержанки», где вы играете провинциалку Дашу Смирнову, декорации помогают созданию образов на все сто процентов?

– Это не совсем так. К моменту съемок в «Содержанках», я почти не имела опыта работы в кино, но хорошо помню, как Константин Юрьевич ограничивал меня в проявлении эмоций и в реакциях. Тогда у меня еще не было актерского доверия к себе, и мне хотелось что-то добавить ещё. А он сказал: «Нет, не нужно, чем меньше, тем лучше». Когда я увидела результат снятого, то поняла, как он был прав, сама бы я такое точно не придумала.

– Третий сезон «Содержанок» снимал другой режиссер – Юрий Мороз, его подход к съемкам иной?

– Юрий Павлович, прежде чем приступать к работе, хорошо изучил всех персонажей по первым двум сезонам, к тому же он очень опытный режиссер, который никогда не мешал, а давал советы только в рамках каждого героя.

– Существует ли какой-то ваш собственный метод переключения от мамы и жены Софьи Эрнст в Софью Эрнст-актрису?

– Я так до сих пор и не смогла понять природу этого процесса, это какое-то чудо, никогда не понимаешь до конца, из чего всё это произрастает. Бывает, что ты готовишься, концентрируешься, а результат не очень, а бывает наоборот – ты вдруг так легко входишь в нужный образ, что это удивляет даже меня саму. Случается, что перед спектаклем с кем-то повздоришь, и в этом эмоционально угнетённом состоянии ты выходишь на сцену, и это тебе помогает. Этот процесс трудно облечь в слова, я отношусь к этому как к чуду.

– Как вы определяете успешность работы, что для вас является критерием профессионализма? 

– Мне кажется, каждая актриса это должна хорошо понимать. Вроде бы всё то же самое, но ты чувствуешь: «Я сегодня огонь». И видишь это в отражении, в зеркале, в витринах, во взглядах прохожих, и ника - ких сомнений, что это не так. Хотя объективной оценки в этом вопросе не существует, всё очень субъективно и строится на ощущениях.

– Кто для вас является авторитетом в работе?

– Мой муж для меня самый главный авторитет во всем. Он за свою жизнь посмотрел столько разных спектаклей, что вполне может все объективно оценить.

– Существует распространенное мнение, что актрисы играют не только на сцене, но и в семье, вам это свойственно?

– Когда я нахожусь на сцене, то выдаю искренние реакции, которые приходят ко мне сами по себе. Это тоже реальность, ты всё равно остаёшься собой, просто отдаёшь себе отчёт в том, что ты сейчас играешь, но всё равно это ты – играющий. И дома у меня такие же естественные реакции на все, что меня окружает.

– Некоторым актерам какое-то время после окончания спектакля трудно сразу выйти из роли, как вы переключаетесь на обычную жизнь?

– Я легко переключаюсь на быт. Достаточно просто смены декораций вокруг, и я превращаюсь в маму, в пешехода или человека в продуктовом магазине.

– Материнство меняет актрису?

– Еще учась в институте, то есть, по сути, не успев стать актрисой, я начала обзаводиться детьми. Так что как быть актрисой без детей, я не знаю. Есть такое свойство таланта, если, например, у женщины нет детей, она вполне может сыграть материнскую любовь. Или, если не испытал серьёзной любви, актер может сыграть это чувство и без личного опыта. Хотя мне в данный момент уже трудновато играть какую-то наивность подросткового возраста. Опыт накладывает отпечаток, и мне сложно это исключить из себя, зато теперь передо мной открываются какие-то другие горизонты более взрослых ролей. Мне немного жаль, что я вышла из того возраста, когда можно было бы сыграть Татьяну Ларину. Это персонаж моей мечты, она – совершенство, обожаю ее.

– У вас не так давно состоялась премьера спектакля «Каренина. Процесс» в постановке Аллы Сигаловой, где вы сыграли Каренину. Какие черты Анны особенно близки вам?

– Работа над этой ролью была сама по себе очень интересной. Внутри спектакля обстоятельства таковы, что действие происходит в суде, и нам задают вопрос: «Что произошло?» Все ответы на вопросы зритель слышит от первого лица. Герои, отвечая на этот вопрос, как будто еще раз проживают все события романа. Так рождаются эмоции. По накалу это сродни шекспировским страстям. Я не играю там другого человека. Я отдала себя Анне, там нет ничего подсмотренного и чужого, там все мое, однако никаких параллелей со мной там проводить не стоит. Это просто персонаж, который радуется, сердится, обижается, спорит, кокетничает, как это делаю я. Но я не принимаю решения, они написаны за меня. В этом спектакле я максимально такая, какая есть.

– Образ Карениной актуален в наше время?

– Женщина от любви может пойти на многое и сегодня. Так что – да, конечно, актуален.