Евгений Писарев поставил мольеровскую комедию, расставив неожиданные акценты.

Художественный руководитель Театра имени А. С. Пушкина Евгений Писарев поставил комедию «Тартюф» на сцене Театра наций, собрав звездную актерскую команду и вооружившись самым свежим переводом, сделанным Сергеем Самойленко. Получилась умная и тонкая драма про сегодняшних богатых и одиноких.

С самого начала очевидно – в рассказываемой Писаревым истории нет ничего, к чему привык зритель, идущий «на Тартюфа». Ни намека на мольеровскую эпоху и костюмную роскошь придворного спектакля. Действие перенесено в современную Францию, в дизайнерский дом богатого буржуа (художник – постоянный соавтор режиссера – Зиновий Марголин). Свежий текст перевода с ненарочитым осовремениванием тоже приближает к нашим реалиям. Прозу сменяет поэзия, жаргонизмы – высокий стиль. Но главное – в новой версии мольеровской комедии нет однозначности, нет героев с простым характером и прозрачными мотивами поступков.

Оргон (звезда МТЮЗа и российских сериалов Игорь Гордин) не просто так верит Тартюфу (Сергей Волков, главный артист Юрия Бутусова, сделавшийся «первачом» МХТ имени А. П. Чехова). Он ослеплен возникшим чувством человеческой близости с этим кротким как ягненок молодым человеком с взлохмаченными волосами и воспаленными от ночных молитв глазами. Разочарованный собственным прошлым чиновника, пресытившийся молодой женой-содержанкой (звезда кино Анна Чиповская), бесконечными требованиями взрослых детей, манипуляциями вечно молодого и пьяного шурина (звезда «Сатирикона» Денис Суханов) и понуканиями капризной матери (прима Театра имени Н. В. Гоголя Ольга Науменко), Оргон устал от бессмысленных денег и удовольствий. Никто никого в его роскошном доме не слушает и, по сути, не интересует. Фоном семейных разборок всегда выступает работающий телевизор.

Встретив Тартюфа, Оргон очаровывается его жгучей верой в Бога. Буквально влюбляется в чужую истовость и витальность. В версии Писарева Тартюф изначально вполне богобоязненный молодой человек. Удивленный нездоровым вниманием к своей персоне, он не знает, как отказаться от внезапной дарственной и робко соглашается пожить в доме благодетеля. Довольно долго, кстати, в этом доме он остается незаметным. О том, что Тартюф «ужасен», зритель узнает только от Дарины (актриса Театра имени А. С. Пушкина Анастасия Лебедева). Она язвит по поводу аппетита «святоши» и его лживых молитв. Почему лживых, остается загадкой – Тартюфа в молитве мы не видим. Зато видим Оргона, с умилением записывающего мудрые изречения своего друга в блокнотик, чтобы потом перечитать. Впрочем, никакого разоблачения не происходит и в сцене объяснения с Эльмирой.

Тартюф, действительно, влюблен в красивую хозяйку дома. Сцена признания молодого мужчины к прекрасной во всех отношениях женщине (Эльмира не только хороша собой, но и умна, и благородна) – одна из самых сильных. Волков умеет играть любовь как никакой, наверное, другой артист его поколения. Едва сдерживаемая кипучая лава его чувства обжигает, он повторяет как мантру слова любви, стоя на коленях, его трясет. Горечь, замешанная на чувстве вины (искушения любовью верующий аскет не вынес), страсть вкупе с нежностью. Превозмогая сам себя, Тартюф говорит Эльмире то, что она давно перестала слышать от мужа. А может, не слышала никогда. Ее растерянность продиктована не неожиданностью, и уж тем более не брезгливостью. Она удивлена тем, что чувствует сама.

Броситься в омут с головой ей не даст пасынок, заставший двоих в затянувшемся поцелуе. Позже Эльмира возьмет себя в руки, придумает ловкий обман, чтобы доказать мужу эфемерность его увлечения («Зачем в доме еще один приживал?»). И это будет вторая бьющая под дых сцена. Тартюф воспринимает женскую уловку как предательство. Эльмира сама развяжет ему руки – боль унижения заставит Тартюфа мстить. А мстить он, к слову, будет так же фанатично, как молиться. Отбирать у приютившего его семейства дом, блокировать счета, вызывать ОМОН.

Финал у спектакля неожиданный. Семейная «драмеди» превратится в трагедию. Разоблаченный Тартюфом Оргон боится не за жену и детей, а за себя и свою свободу. Когда появится гонец от государя и сообщит, что все забыто-прощено, собственность возвращена в личное пользование, никакого счастья и облегчения не наступает. Мертвым взглядом бывший хозяин жизни смотрит в одну точку – он как никто в курсе, за внезапное помилование придется платить «служением». Но и эта перспектива для него ничто по сравнению со свершившимся фактом потери единственного друга, показавшегося таким близким и искренним (именно поэтому в сцене ареста Тартюфа он бросается к нему, чтобы обнять).

Новый «Тартюф» – неожиданный, зрелищный и элегантный спектакль. Но что гораздо важнее – он дает много поводов задуматься о тех, у кого, кажется, есть все и немного больше. Веселого в неизбежных выводах мало. А вот горького и даже беспощадного – как в жизни.