На Малой сцене Театра наций премьера по пьесе знаменитого шведского драматурга Ларса Нурена.

Спектакль «Терминал 3» поставил Никита Кобелев – один из наиболее заметных молодых режиссеров, чьи постановки можно увидеть в Театре им. Маяковского, театре «Практика», Александринском театре и др. «Терминал 3» стал его второй работой в Театре наций. Первой была «Осень в Петербурге» по роману южноафриканского писателя Джона Максвелла Кутзее о Достоевском. Он снова выступил первооткрывателем, выбрав малознакомый широкой публике литературный материал, который прежде никто не ставил.

На сцене художник Нана Абдрашитова (известна сотрудничеством с такими режиссерами, как Василий Бархатов, Олег Глушков, Марк Розовский и др.) воссоздала интерьер современного больничного коридора. Слышен странный зловещий гул из ниоткуда, мерцают лампы, за дверями – темнота вместо кабинетов. Жуткое местечко. Здесь мучатся ожиданием две супружеские пары: одни готовятся к рождению ребенка, другие пришли на опознание покончившего с собой сына. Прошлое и будущее смотрятся друг в друга как в кривое зеркало. Жизнь и смерть сидят на соседних стульях. Реалистичное сплетается с инфернальным, полудокументальное – с полуабсурдным.

У героев нет имен, их зовут Он и Она, Мужчина и Женщина. Младших играют Ася Фоменко (актриса Театра им. Маяковского – ее можно увидеть в «Обыкновенной истории», «Йокнапатофе» и др.) и Алексей Славкин (известен по фильмам и сериалам «Дети Арбата», «Френдзона» и др.). Роли старших отданы Ольге Белинской (известна по ролям в сериалах «Я не вернусь», «Тест на беременность» и др., спектаклю «Тварь» Александринского театра) и Кириллу Гребенщикову (известен по фильмам «Сибирский цирюльник», «Когда на юг летят журавли», спектаклю Анатолия Васильева «Илиада. Песнь 23-я»). Есть и пятый персонаж – Охранник в исполнении Дмитрия Журавлева (его можно увидеть во многих постановках Театра наций – в «Му-му», «Иванове», «Сказках Пушкина» и др.).

Ожидание героев разрешится, однако это не впустит в спектакль воздух. Бескислородная атмосфера так и провисит над сценой неподвижно до конца. События уравнены и утоплены в ней, кардиограмма действия вытянута в линию, отчего на уровне ощущений кажется, будто ничего не происходит. На самом же деле у сюжета есть изгибы и любопытная развязка, но заранее их лучше не знать.

Текст пьесы в данном случае – тело спектакля, и, кроме тела, у него почти ничего нет. Он озвучивается актерами с искусственно-повседневной интонацией, причем слова будто рождаются на губах и тут же с них слетают, не задерживаясь. У них нет памяти, корешка или цели. Падают и тают быстро, как снег на теплой земле. Хотя чего-чего, а тепла здесь не найдешь. Все всем чужие, даже сами герои артистам. Распад жизни показан через распад театральной материи, и результат этого процесса – пустота в квадрате.

Режиссуре Никиты Кобелева свойственна сдержанность, и она особенно хороша, когда под ней есть что-то, в сдерживании нуждающееся. В «Терминале 3» минимализм единовластен и служит только самому себе. Словно было решено расчистить пространство действия, избавиться от лишнего. И это удалось. Но для чего оно освобождалось? Выдающийся русский философ и писатель Василий Розанов писал сам о себе в «Опавших листьях»: «От всего ушел и никуда не пришел». Со спектаклем приключилась похожая история.

В целом есть некоторое расхождение между словами создателей спектакля и тем, каким он получился. Замысел и рассуждения поверх заданных пьесой вопросов кажутся объемнее и сложнее того, что к данному моменту успело воплотиться на сцене. В свернутом виде в «Терминале» хранится немало тем. Могла бы быть история о жизненных парадоксах, когда горе оказывается благотворнее счастья. Или рассказ о безнадежном бытовании, суть которого длящаяся смерть. Или семейная драма о том, как далеки друг от друга люди, даже (и особенно) самые близкие, и т. д. Но пока они не ожили. Возможно, режиссер намеревался показать безоценочно зафиксированную холодную реальность, чтобы устроить зрителю потенциально целительный ледяной душ, как было сделано в «Нелюбви» Андрея Звягинцева. Но вода не полилась.

Самым ценным в спектакле видится то, что из него старательно изгоняется, – какая-то сдавленная, саму себя стыдящаяся нежность, берущая начало в мироощущении режиссера. Впрочем, это только смутное ощущение, право на которое почти невозможно доказать. Но есть здесь и более очевидное достоинство – игра Ольги Белинской. Внешняя жизнь ее роли тоже скупа, но строгая оболочка согрета изнутри душой, в которой сталкиваются осколки воспоминаний, распадаются надежды, дрожат, прижавшись друг к другу, слабость и сила. Как героиня «Девочки со спичками» Андерсена, актриса на протяжении всего 50-минутного действия словно жжет спички. Горят они коротко, не греют, не спасают. А все же вынуждают лед спектакля тронуться, чуть-чуть.