Название нового спектакля Театра Наций — "Му-му" — знакомо едва ли не каждому. Впрочем, название — то немногое, что осталось от повести Тургенева в постановке одного из самых известных театральных режиссеров современности. "Му-му" выходит аккурат в год 200-летия со дня рождения Тургенева. Однако, по словам режиссера спектакля Дмитрия Крымова, постановка не является "приурочиванием" к дате.
"Сделать что-то к юбилею Тургенева — это можно на фарфоровой тарелочке написать его портрет масляными красками, потом покрыть лаком и по ободочку вывести: "Великий русский писатель Иван Сергеевич Тургенев". Это сковывает фантазию, мою во всяком случае, — говорит Крымов. — И в принципе юбилей в наших условиях — это почти всегда что-то не очень человеческое, торжественно-пафосное. Я же, наоборот, хотел бы с Тургенева бороду снять".
Тургенев первым описал русскую природу так, что никто (может быть, только Бунин) лучше него этого не сделал, и показал, кто на этой земле, в этой природе живет: какие странные, пьяные, хитрые, грязные, талантливые, несчастные люди. Шальные. Какие-то брошенные. Богом брошенные. Это сочетание великой природы и жалкого заброшенного человека на этой земле — это прямое подключение к одному из самых важных русских электрических кабелей.
Дмитрий Крымов
Один из самых известных театральных режиссеров в России и за рубежом, многократный лауреат "Золотой маски", в своей творческой лаборатории в "Школе драматического искусства" Крымов уже не раз выражал собственный, необычный, почти революционный взгляд на хрестоматийные классические сюжеты. Его спектакли "Своими словами. А. Пушкин "Евгений Онегин", "Своими словами. Н. Гоголь "Мертвые души" (история подарка)", "Ромео и Джульетта (киндерсюрприз)", постановки по произведениям Островского, Бунина, Чехова стали обладателями престижных театральных наград, а главное — вызвали бурный интерес зрителей как в России, так и за рубежом.
Театралы знают, что Театр Наций работает по особой системе — здесь нет штатных актеров и устоявшейся труппы. Каждый спектакль — это самостоятельный проект, в котором могут пересечься актеры из разных мастерских и творческих групп. На площадке Театра Наций в качестве режиссера Крымов работает впервые. Однако с театром его связывают давние воспоминания об одном спектакле. Впрочем, как и Евгения Миронова, который руководит Театром Наций уже более десяти лет.
Акт 1
Воспоминания
Действующие лица: Евгений Миронов, Дмитрий Крымов
Инициатива сотрудничества с Театром Наций исходила от самого Крымова. "Идей для постановок было несколько. "Му-му" показалась более подходящей... своей наивностью, может быть, — вспоминает Крымов. — Но точно не в связи с юбилеем Тургенева, о котором ни я, ни Женя тогда не думали".
"Это действительно не связано с юбилеем, — продолжает Евгений Миронов. — Просто то, как Дмитрий об этом рассказывал, как он видел спектакль — не "Му-му", а синтез из разных произведений Тургенева, в том числе "Записок охотника", — сильно заинтересовало. Мы открытая площадка не только для разных артистов и режиссеров, но и для их команд. И Крымов пришел со своей командой. Сюда приходят со своими идеями, и, честно говоря, я, как художественный руководитель, никак не внедряюсь в творческий процесс".
Впервые в стенах нынешнего Театра Наций Дмитрий Крымов оказался в начале 1980-х годов. В то время здание было филиалом МХАТа. Именно здесь в октябре 1981 года состоялась премьера спектакля Анатолия Эфроса "Тартюф". Тогда выпускник Школы-студии МХАТа Дмитрий Крымов был художником в спектакле своего отца.
Дмитрий Крымов с родителями на репетиции "Тартюфа" в зрительном зале здания филиала МХАТа в Петровском переулке, которое сейчас занимает Театр Наций, 1981 год
С радостью принимаюсь за "Тартюфа" в большом, красивом, новом мхатовском здании. Мне нравится и этот зал, и эта сцена, хотя актеры и боятся ее. Они привыкли к другой. <…>
Потом, правда, было решено, что спектакль должен идти в филиале. Ну что ж, и это я воспринял как радость. Старый филиал старого МХАТа! Я приходил туда на репетицию — и будто попадал в сказку. Из дневников Анатолия Эфроса
"Помещение было замечательно уютным, теплым, деревянным, как старый секретер с ящичками. Пахло стариной. И акустика была отличная. Невероятно, что я теперь здесь могу что-то поставить как режиссер. Даже в голове не укладывается", — говорит Крымов.
"Тартюф" Эфроса долгие годы шел на сцене МХАТа с невероятным успехом. Одним из тысяч зрителей, которые увидели его в то время на сцене мхатовского филиала, был актер Евгений Миронов. Интересно, что "Тартюф" стал последним спектаклем, который Миронов видел в здании театра как зритель. В следующий раз порог этого здания он переступил лишь в 2006 году — уже в качестве художественного руководителя Театра Наций.
Акт 2
"Му-му" нашего времени
Действующие лица: Дмитрий Крымов, актеры
Пол сцены наклонен к зрительному залу. Одни кресла в ожидании своих зрителей накрыты чехлами, на других — лежит часть реквизита. В зале — сотрудники театра и технические специалисты. На сцене — актеры. Они не только впервые примерили костюмы к постановке, но и сами впервые примеряются к большой сцене Театра Наций, где через несколько дней состоится премьера "Му-му". Началась одна из финальных репетиций. Дмитрий Крымов дает комментарии из зала, периодически выходит на сцену. Как зодчий, почти изваявший скульптуру, вносит в нее последние штрихи, так и режиссер, за плечами которого четыре месяца репетиций, смотрит на большую работу и добавляет те самые незаметные, но важные детали, которые придают всей композиции точность и завершенность.
На сцену выходит актер Алексей Вертков. В спектакле Крымова он — охотник и одновременно Тургенев. Он же — актер, который играет в спектакле, но которому то и дело что-то мешает. "Я знаю, что вы знаете…" — звучит его первая фраза, обращенная к зрителю. Вместе с актером Крымов доводит до точности движения, интонации. Так слова сценария превращаются в слова человека, который поднялся на сцену, чтобы перевернуть ваши устоявшиеся представления о Тургеневе, о жизни и о самих себе.
"Хотя буквально в сценарии написано то же самое, актеры придают слову плоть, не говоря уже об идеях, которые они иногда высказывают и которые входят в спектакль, — отмечает Крымов. — Это замечательное качество актеров. Сам по себе этот эффект очень для меня значителен. Расстраиваюсь, если этого не происходит. Ведь если ты придумываешь что-то, то ты будешь играть уже в свою игру".
Режиссер признается, что, создавая спектакль, неизменно ориентируется на актеров, которые будут играть. Для Крымова актеры — всегда часть изначального замысла. Так, выписывая роль Му-му (в пьесе Крымова это ребенок, племянница актера, которая случайно оказалась на репетиции), он ориентировался на актрису своей группы Марию Смольникову. Бóльшая часть актеров "Му-му" — постоянная команда Крымова. Исключение составляет Алексей Вертков из мастерской Сергея Женовача, который впервые сотрудничает с Крымовым. "От Сергея Женовача нечасто актеры уходят в другие параллельные проекты. Я почти безнадежно позвонил ему, потому что он мне очень нравится как актер и очень подходит к роли, которую я придумал. И к моему удовольствию, Леша Вертков согласился, — говорит Крымов. — Очень интересно с ним работать: он и такой же, и другой по сравнению с моими актерами".
Идея поставить спектакль по произведениям Тургенева родилась у Крымова несколько лет назад. Изначально — как продолжение серии спектаклей для детей "Своими словами". Однако получилось иначе. Постановка, которую зрители увидят на сцене Театра Наций, — это разговор со взрослыми, при котором, впрочем, могут присутствовать и дети.
Как отмечает Крымов, его "Му-му" не новое прочтение классики, а совсем другая пьеса. Режиссер начал писать ее летом прошлого года.
То, что мы здесь делаем, это не сюжет Тургенева, себя он бы здесь точно не увидел, это я его вижу в нашей жизни так, а он нашу жизнь не знает. Это никоим образом не перевод на сцену "Записок охотника" или "Му-му". Это просто другая пьеса.
Дмитрий Крымов
Тем не менее диалог с произведениями Тургенева зритель в спектакле Крымова найдет. Только диалог этот больше похож на диалог с эхом — то, что когда-то написал Тургенев, донеслось до нашего времени и откликнулось мыслями Крымова, которые он передает в спектакле.
Здесь есть и Му-му, и аналог барыни, и Герасим, вот только представлениям о тургеневских персонажах они мало соответствуют.
"Герасим — это не то, что у Тургенева, босой мужик с бородой, — рассуждает Крымов. — Это что-то другое, но думаю, что тоже корневое от нашей жизни, опасное. Помните, есть такая песенка "Зачем Герасим утопил Му-му"? Ведь на самом деле у Тургенева непонятно, зачем он ее утопил. Мог бы взять с собой, а он утопил любимое существо. Что-то в этом страшноватое есть, я бы даже сказал просто — страшное. Барыня сказала, что ей спать мешает собака, все. Из чего этого человек сделал заключение, что собаку надо утопить? И если разобраться в тех людях, которых, бродя по лесу, встречает и описывает рассказчик в "Записках охотника", — это ведь тоже непонятные типы.
Зная историю нашей страны после Тургенева, понимаешь, что эти же блаженненькие проводники потом придут жечь библиотеку Блока, они выгонят Бунина из дома, они завоюют эту страну, потому что их много. Но они непонятны такому человеку, как Охотник. Герасим принадлежит к этой породе непонятных людей.
Дмитрий Крымов
О временах Тургенева напоминает разве что периодически появляющаяся на сцене Полина Виардо в костюмах XIX века. Все остальное — декорации, одежда, диалоги персонажей — выглядит и звучит современно.
"Это пьеса про сейчас, про современный театр, про попытку сделать что-то красивое, как тебе мешают, как, в конце концов, что-то случается или не случается, — продолжает Крымов. — Это про нашу жизнь, а не про охотника, который бродит по лесу и встречает крепостников. Это проблемы рабства, такого русского рабства, какого-то очень глубоко запрятанного комплекса в человеке, для которого нет понимания, что надо, а что не надо делать".
Впрочем, от более точных разговоров о трактовках спектакля режиссер предпочитает воздерживаться. Во-первых, сказывается нежелание упрощать смысл словами. "Знаете, с какого-то момента начинаешь стыдиться простых фраз. Они все фальшивые, — поясняет Крымов. — Вот я сказал как-то про "Безприданницу" (название спектакля Дмитрия Крымова по пьесе А.Н. Островского "Бесприданница" — прим. ТАСС), что это "про любовь в мире денег". И когда сейчас ко мне эта фраза возвращается, мне так стыдно — неужели я такую глупость сморозил. Потому что "про любовь" — это может быть и хорошо, и плохо, и ужасно, и пошло".
Во-вторых, Крымов относится к тем художникам, которые ценят в зрителях умение удивляться и задаваться вопросами, а такие зрители не ищут готовых "правильных" определений.
Акт 3
"Идеальный зритель — любопытный зритель"
Действующие лица: Дмитрий Крымов, зрители
Незадолго до премьеры "Му-му" в Новом Пространстве Театра Наций состоялась открытая встреча Дмитрия Крымова со зрителями. В зале собрались и преданные поклонники режиссера, которые видели все его спектакли, а некоторые даже пересматривали их не один раз, и те, кто следит за новинками развивающегося Театра Наций.
Один из первых вопросов из зала: как и откуда возникает замысел. "Это всегда тайна, ловля момента. Из того, что было вчера, сегодня, того, что боишься в завтра, — отвечает Крымов. — Художник не выбирает время, в которое он живет, но смысл художника в том, чтобы выразить свое время. Все великие художники "втыкались" в жизнь, они учитывали происходящее, спорили или были едины со своими друзьями. Они имели абсолютно прямое отношение к жизни".
Спектакль по произведениям Тургенева, как, впрочем, и другие работы Крымова, — это не только стремление сказать свое слово, отталкиваясь от знакомого сюжета, это попытка связать разные жизни разных времен. "Интересна ведь жизнь как таковая, а не просто страницы текста, — признается режиссер. — Жизнь, в которой все это варилось или варится. Интересно погрузить эти строчки в современную жизнь. Собственно, что мы в "Му-му" и пытаемся сделать. Это касается и тех, кто делает, — то есть нас, и тех, кто смотрит, — зрителей. Все зависит от человека".
Идеальный зритель, по мнению Крымова, — это любопытный зритель. "Многие люди приходят как частик в томате. Их банка запаяна и сама по себе не открывается. Такой зритель доволен тем, что у него есть. А идеальный зритель — это открытый человек, открытый к новостям в мире вообще, способный понимать другой стиль и считывать его", — говорит режиссер.
Крымов признает, что удивить современного зрителя непросто, однако его можно заинтересовать. "Я недавно пришел к выводу, что интерес вообще выше, чем понимание, — говорит он. — Когда я делаю спектакль, я этот интерес, конечно, заквашиваю на каком-то предполагаемом понимании. Но само по себе понимание должно немного отставать от интереса. И если интерес есть, может быть, даже не успевая понимать, что вы смотрите, вы захотите вернуться. Это как ехать на машине на большой скорости по Парижу, увидеть Champs-Élysées (Елисейские поля — прим. ТАСС). Думаешь, господи, надо же вернуться, походить там. Интересно, но быстро — это самое лучшее".
Отвечая на вопросы о рецепте идеального спектакля, режиссер признается, что не только не знает, но и не хочет знать такой рецепт. "Знание убивает. Это вредно. Написать, как нужно делать спектакль, — значит кончиться как художник, — замечает Крымов. — Надо чувствовать, надо, чтобы интуиция работала, а знание должно быть в услужении".
При этом, всякий раз начиная работу над новой постановкой, Дмитрий Крымов четко понимает, к чему хотел бы прийти в итоге. Он также понимает, что хотел бы видеть на лицах зрителей, которые посмотрят "Му-му". "Это что-то про жизнь, чтобы человек посмотрел и с какой-то степенью и посмеялся, и взгрустнул, и, может быть, даже заплакал, но ушел бы растеребленным, может быть, даже не понимая, что именно его так забеспокоило", — отвечает Крымов.
Жалко Му-му? Ну не только же это.
Дмитрий Крымов
При этом режиссер философски относится к тому, что кто-то может не понять или даже не принять его творчество. "Одна зрительница как-то мне сказала: "Какой ужасный спектакль вы сделали, "Позднюю любовь". Это ужасно. А для кого вы вообще это делали?", — вспоминает Крымов. — Я говорю: "Для себя". Она: "Так не бывает". А у меня только так собственно и бывает. Если найдутся сторонники потом, я очень счастлив. Если не все, смотря в цветной туман, видят то, что мне хотелось бы показать, ну что делать".
Занавес
Монолог возле зеркала
Действующие лица: Дмитрий Крымов
"Театр действительно — это и зеркало, и увеличительное стекло. И в этом его мощь как образного вида искусства. Он сложнее, чем живопись. Знаете, как в детстве через лупу на скамейке выжигали, только в театре пятьдесят человек держат стекло, и никто не знает, что ты хочешь выжечь, и все жгут что-то разное. Это вопрос точности и резонанса. Каждому, мне кажется, надо поймать свое удовольствие в этом деле и служить ему. Удовольствие делания, по-моему, верный признак того, что это и зеркало, и увеличительное стекло, и коробка с конфетами, и политика, и все, что тебе нужно.
Увеличительное стекло — это и сам человек, художник, а солнце — это жизнь. Ты сам увеличительное стекло. Это такая должность увеличительного стекла. Но увеличительное стекло имеет значение, только если ты через него на что-то смотришь. А так это стекляшка.
Солнце, стекло и человек, которому ты это передаешь, — тогда это имеет значение".
"Наверное, спектакль "Тартюф" Эфроса — это одно из моих самых сильных театральных впечатлений. Я влюбился тогда и в это здание, и в эту сцену. Здесь очень уютный зрительный зал. Здесь была прекрасная акустика, я надеюсь, что мы ее сохранили после ремонта, — рассказал Евгений Миронов. — Спектакль "Тартюф" был моим первым знакомством с Эфросом. Он сразу захватил все мое внимание. Ведь Эфрос большой профессионал психологических кружев. Нарочитый пафос в декорациях, костюмах, прическах соседствовал с юмором. Изящный французский стиль сгущался до гротеска. Начиная очень мягко, почти не театрально, естественно, Эфрос доводил происходящее до густой театральности. Например, Любшин выходил на сцену, совершенно не собираясь играть. Именно поэтому от спектакля нельзя было оторвать глаз. Просто вышел на сцену человек, даже не артист, абсолютно документально… Только когда его (Тартюфа. — прим. ТАСС) арестовывали, он был дошедшим чуть ли не до абсурда персонажем. Так возникала уже почти комедия дель арте".
С декабря прошлого года в Театре Наций начались репетиции комедии дель арте уже в постановке Дмитрия Крымова, а точнее — начал обретать форму диалог Крымова с Тургеневым.