ИНГЕБОРГА ДАПКУНАЙТЕ
Литовская актриса о новом спектакле и антисанитарии в театрах.

АЛЕНА: Твоя героиня Жанна в одноименном спектакле контролирует всех и вся. Говорят, ты ведешь себя так же. Ты control freak?
ИНГЕБОРГА: Как можно что-то контролировать с Балабановым, например? У режиссера своя работа, у меня — своя. Жанна — это продукт 1990-х. Жила в нищете, основала свое дело, заработала денег, с бандитами пила. Помню, какое было отношение к деньгам. Я начала сниматься в 19 лет, но у меня и мысли не было заработать миллион. А некоторые взяли съездили в Китай, пригнали грузовик с трусами через весь СССР в Литву, продали и разбогатели.
АЛЕНА: А ты в то время испытывала давление на себя как актрису?
ИНГЕБОРГА: Да, когда в Каунасе я начала играть много главных ролей, снялась на ТВ. Как-то подошел ко мне секретарь парткома, отвел в угол: «Мы тут посоветовались, хотим тебя рекомендовать в члены партии». Я говорю: «Какая честь. Но я работаю круглые сутки и не смогу послужить вашему прекрасному делу». На что получаю ответ: «Ну, мы тебе поможем!» В итоге мне удалось это отложить, до перестройки.
АЛЕНА: Тебе что-нибудь говорит такая вещь, как диктатура художественного руководителя в театре?
ИНГЕБОРГА: Нет. Я не работаю в труппе. Сейчас репетирую в Театре наций. И не пошла бы туда, если бы Женя Миронов мне не нравился как художник. Я не сноб, но у него чистый, новый, современный театр. Пьесы хорошие, и борщом не пахнет.
АЛЕНА: Полагаю, у Константина Станиславского и друга его Немировича-Данченко в театре тоже борщом не пахло.
ИНГЕБОРГА: А в Англии традиция: в театре нельзя есть fish & chips, карри и апельсины.
АЛЕНА: Апельсины?
ИНГЕБОРГА: Из-за сильного запаха. Хотя во времена Шекспира «Глобус» (The Globe Theater в Лондоне. — Interview) был усыпан кожурой. Театр был грязным местом.
АЛЕНА: Народным развлечением. Как считаешь, что происходит в театре последние пять лет: революция или эволюция?
ИНГЕБОРГА: Взлет. «Гамлет» Робера Лепажа с Женей Мироновым — новое явление, пересечение визуального искусства с классикой, ставшее доступным только сейчас. И спектакли таких театров, как «Гоголь-центр», например, — тоже явный признак развития.
АЛЕНА: На спектакле «Жанна» ты хочешь, чтобы зритель смеялся или плакал?
ИНГЕБОРГА: Минимум — чтобы не заснул. А максимум — чтобы после спектакля позвонил другу и сказал: «Срочно беги за билетами!»