Украинский режиссер Андрей Жолдак, чье имя еще несколько лет назад громоподобно звучало как Андрей
Их новая авантюра — вольное сочинение на темы „Кармен”, в котором из „литературы” всего ничего: одно стихотворение Лорки, несколько строк из Екклезиаста и „Исхода” и несколько мыслей „от театра”, написанных, возможно, самой Мироновой: о том, что сначала было правило, а потом появилось право, и право перечеркнуло правило, позволив человеку проверять свою свободу до предела.
Миронова и Жолдак (на этот раз без продюсера Павла Каплевича, зато с замечательным художником Юрием Купером и оператором Сокурова Алексеем Федоровым) вовлекают публику в свой фантастический
Им никакая литература вовсе не нужна, и об этом сообщает нам одна из актрис, которая в прологе произносит темпераментный тост, состоящий из одних числительных. Или сама Кармен Мироновой, которая перед тем, как в духе Тарантино застрелить своего бывшего дружка, шепчет ему
Вдохновившись опытом нового театрального кумира Москвы канадца Робера Лепажа, Жолдак попытается „уничтожить” театр посредством кинематографа. Он делает это с наслаждением, самозабвенно снимая едва ли не полнометражный фильм из жизни современной Кармен, соединяя тарантиновский игривый брутализм с поэтикой медленного видео и документальным ражем, чередуя все это с антологией на темы Кармен (Годар-Антониони-Дзеффирелли).
Он с удовольствием врезает в свой диковинный коллаж (а именно по законам коллажа, то есть современного искусства, делает он свой спектакль) видеозапись репетиции, где предлагает Маше Мироновой убить Дзеффирелли, а Маша явно осуждает его за культурную агрессивность. Жолдак и себя с Мироновой превращает в часть всего проекта, в его забавный фрагмент, в котором соединяются две несоединимые, казалось бы, природы:
Кажется, все это, включая само пространство, существует для того, чтобы обозначить неоконченность, фрагментарность, экспериментальный характер повествования, его становление, его нежелание быть конечным „продуктом” рыночного обмена: картонные выгородки только обозначают возможные, но так и не построенные (не успели, денег не хватило, художник сбежал?) декорации. Единственным „завершенным” их фрагментом становится занавес, на котором угадываются очертания церковного портала с ангелами.
Интересно, смог ли