Творческая Лаборатория Театра Наций (художественный руководитель театра – Евгений Миронов) в рамках Программы по поддержке театров малых городов России прошла в мае 2018 года в городе Новомосковске Тульской области.

Тульская область, как никакая другая, богата достопримечательностями, многочисленными музеями-заповедниками, усадьбами, историческими памятными местами. Много интересного можно увидеть в окрестностях Новомосковска – второго по размерам и значимости городе Тульской области, одного из крупных промышленных центров России. Расположен Новомосковск в бассейне двух великих рек: Дона и Волги, у древнего Иван-озера. Из озера вытекают два ручья: Дон и Шат, которым посвящен изящный скульптурный ансамбль в центре города. Исток Дона, отмеченный большим камнем, является символом Новомосковска. Исторически город вырос из посёлка Бобрики, который входил в имение Бобринских, незаконнорождённых потомков графа Орлова и императрицы Екатерины II, но официальной датой образования Новомосковска считается 1930 г. В пору всеобщей индустриализации страны было принято решение построить здесь комбинат по производству азотных удобрений. Через четыре года Бобрики стали именоваться Сталиногорском. В 1961 году город получил свое нынешнее название. В Новомосковске сегодня более ста крупных промышленных и строительных предприятий. Крупнейшими градообразующими предприятиями города являются: научно-производственное объединение «Азот», входящее в состав минерально-химической компании «ЕвроХим», и завод по добыче гипса и производству строительных материалов всемирно известной марки KNAUF. Разумеется, самая животрепещущая проблема города – экологическая (город относится к зоне с льготным социально-экономическим статусом). К счастью, в Новомосковске много деревьев – каштановые и липовые аллеи значительно улучшают экологическую ситуацию и придают городу особое очарование. Центр города застраивался в период 40-50 гг. XX века, здесь сохранились дома с арками, колоннами в стиле сталинского ампира и конструктивизма. Поскольку Новомосковск – город химиков, в 60-х гг. прошлого века здесь был открыт Институт Российского химико-технологического университета им. Д. И. Менделеева. В последние десятилетия добавились: социально-гуманитарный институт, филиал Университета Российской Академии Образования, а также Представительство Московского государственного университета путей сообщения (МИИТ), Институт коммунального хозяйства. Благодаря этому, в городе много молодежи и студентов, для которых театр должен являться местом притяжения, однако в репертуаре Новомосковского театра-филиала Тульского Академического Драматического театра современная драма практически отсутствует.

На помощь театру пришла творческая Лаборатория Театра Наций. Организаторы Лаборатории – Елена Носова (куратор Федеральной Программы по поддержке театров малых городов России) и Олег Лоевский (арт-директор Лаборатории, театральный критик) – привезли в Новомосковск сильную команду режиссеров и педагогов. Театру заранее было предложено выбрать из полусотни современных пьес три под своих артистов. Режиссерам была поставлена задача: за неделю подготовить три эскиза спектаклей. Итогом Лаборатории традиционно считается показ эскизов новомосковской публике с последующим обсуждением.
Небывалый творческий экстрим заставил весь коллектив театра включиться в работу. С утра проводились мастер-классы с педагогами по речи и пластике, затем – репетиции будущих спектаклей.

Сценической речью артисты занимались с педагогом Егором Архиповым (СПбГАТИ) – преподавателем сценической речи, актером драматического театра и кино, режиссером РГИСИ. Журнал «Театральный мир» побеседовал с Егором Архиповым о Лаборатории:
– Егор, чем участие в Лаборатории для тебя отличается от преподавательской работы в институте? 
– Моментом эксперимента, поиска. Мне надо было узнать в первый же день, что артисты умеют, чем владеют. В процессе работы от некоторых упражнений я отказался, а какие-то дал под другим углом. 
– Твои задачи максимум и минимум в Новомосковске? 
– Максимум – вернуть артистов в то время студенчества, когда можно все. Пробудить, расшевелить, снять рамки, стереотипы, штампы в речевом поведении. Мы все так лихо пользуемся штампами, а хочется добраться до сиюминутного звучания, осмысления текста. А минимум – чтобы всем было интересно. 
– Почему, окончив актерское отделение, ты решил стать преподавателем?
– Мой педагог Владимир Кустов – ученик Геннадия Тростянецкого, у которого речь вел Валерий Николаевич Галендеев – такая у нас прямая ветвь получилась. Не скажу, чтоб я выказывал особое рвение, но у меня было желание преподавать, Кустов сказал об этом заведующему кафедрой Галендееву, и меня приняли в аспирантуру на кафедру сценической речи.
– За десять лет преподавательской деятельности наработана ли собственная методика? 
– Главное, что я понял с годами, – что очень мало знаю. Студентами мы считали, что знаем о сценической речи все, не то, что наши педагоги. Если говорить о методике, то сейчас у меня идет активный процесс накопления и отбора. В чем плюс Валерия Николаевича Галендеева – он уже сорок лет работает в театре Додина и имеет возможность соединять преподавание с практикой. Я наблюдаю за ним почти четырнадцать лет и вижу, как меняется его методика, исходя из современной действительности. А девяносто процентов преподавателей речи у нас не имеют прямого доступа к театру. В идеале очень важно соединять работу в театре и в вузе. 
Сейчас размышляю над тем, что давать надо меньше СЦЕНИЧЕСКОЙ РЕЧИ и больше – сценической речи. Нужно, чтобы все было слышно, понятно, но при этом не терялась бы органичность, не было бы «говорящих голов», «чтецов» (раньше был перекос в эту сторону). При этом мы – педагоги по речи – являемся носителями определенной культурной традиции, передающейся из поколения в поколение, от педагога к педагогу. Мы сохраняем язык, речь, но должны улавливать все, что вокруг происходит…
– Другие ритмы, другие темпы… 
– Да, внимание быстрее переключается, при высоких скоростях идет огромная потеря качества, традиций, культуры. Мы находимся сейчас в точке разлома, и это – интересно. 

– В малых городах, разбросанных по всей России, – самые разные диалекты и говоры. Какой труднее исправить?
– Пожалуй, самый сложный говор – уральский или северный, хотя есть более страшные варианты, когда родители будущего актера – геологи или военные, из-за чего ребенок вынужден постоянно переезжать в разные концы страны, и к 18 годам получается, как говорит наш заведующий кафедрой, «…почти клинический случай». Слуховые стереотипы исправить практически невозможно, можно лишь научиться их контролировать…
После занятий сценической речью за артистов брался педагог по сценическому движению Батраз Засеев, выпускник и преподаватель Театрального института имени Бориса Щукина, Школы-студии МХАТ, Российской государственной специализированной академии искусств (РГСАИ).
– Батраз, какая у тебя по счету Лаборатория? 
– Если мы говорим об участии в Программе Театра Наций, то – третья, до этого я был в Северо-Двинске и в Балашове.
– Самое важная для тебя задача на этой Лаборатории? 
– Хочется успеть дать артистам все максимально, чтобы ребята потом еще долго могли наши занятия вспоминать и работать над собой, над своими проблемами.
– С кем труднее работать: с молодыми или возрастными артистами?
– Молодые все знают про себя и не всегда доверяют, а более взрослые артисты, как ни странно, внимательней прислушиваются, хотя везде есть исключения…
– Батраз, ты ведь учился в Щукинском на актера. Каким путем ты пришел в педагогику?
– Мой отец во Владикавказе преподавал сценическое движение/фехтование и водил меня с детства на свой факультет искусств, показывал на моем примере гибкость. Когда я поступил в театральный вуз, одной из любимых дисциплин было сценическое движение, хотелось знать про свое тело все больше и больше. Когда окончил, появилась возможность сразу поступить в магистратуру, и я воспользовался этим шансом. Я раньше параллельно работал актером и снимался, а сейчас так сильно захватила преподавательская деятельность, что не успеваю даже сбегать на кастинг... 
– Как ты относишься к актерам, которые не владеют своим телом?
– Были ведь гениальные артисты, которым это не требовалось, они брали другим. Это важная вещь для актера, но не единственная. Это – такой дополнительный бонус для современных актеров: Москва переполнена актерами, нужно уметь выделяться среди них. Чем больше есть навыков и умений, тем больше можно удивить, тем выше шанс получить роль.
– Какой твой личный бонус от участия в Лаборатории?
– Я очень люблю, помимо занятий по своей профессии, знакомиться и общаться с новыми людьми, изучать новые города, и от этого испытываю большую радость…

В Лаборатории принимали участие опытные режиссеры, у которых за плечами десятки постановок по пьесам современных авторов.

Первый эскиз по пьесе Валерия Шергина с провокационным названием «Slлюхи - не оgонь» новомосковской публике представила режиссер Елена Невежина. Пространство театрального гардероба сначала сильно смущало артистов и администрацию, но в процессе репетиций и особенно после показа большинство согласилось, что режиссер была права. Неожиданное пространство, героини, появляющиеся из-за вешалок, ведущие диалог из разных секций гардероба, расстояние вытянутой руки до зрителей – все это вовлекало и увлекало. Женской социальной комедии, написанной мужчиной драматургом, Елена Невежина придала ту самую желаемую достоверность, что заставляет миллионы женщин, замирая у голубых экранов, сопереживать героиням сериалов, узнавая в каждой себя. Также как случилось на этом спектакле о свободе личности и ее закрепощенности, о лжи и честности, лицемерии и независимости, одиночестве и неубиваемом стремлении к красивой жизни. Давно ставшие народными песенные хиты густо сдобрили действие и позволили актрисам театра (Любовь Ермакова, Виктория Кузнецова, Юлия Барабаш, Наталья Илецкая) оторваться от души и живо пообщаться с залом. Зрители хлопали и смеялись во время действия, а на обсуждении было много споров о том, для какого возраста написана пьеса. Спектакль полезно было бы посмотреть подросткам от 13 лет, но наличие в тексте ненормативной лексики определяет возрастной ценз – от 18 лет.
Елена Невежина, режиссер. Окончила исторический факультет МГУ (1992), затем режиссерский факультет РАТИ (ГИТИС, мастерская Петра Фоменко, 1998). 
– Лена, ты – матерый режиссер, в твоем профессиональном багаже – десятки спектаклей со звездами российских театров первой величины. Зачем тебе нужно участие в лабораториях?
– Я ощущаю какую-то невероятную творческую энергию, драйв на этих лабораториях. Какие бы театры ни были, везде наблюдаю одну и ту же картину: во время лаборатории все как-то мобилизуются, и что-то интересное происходит. Также для меня важно на практике знакомиться с новыми пьесами. И еще, это – упражнение на профессию: берешь незнакомую пьесу и делаешь за несколько дней целый эскиз. А как бонус для меня – знакомство с новыми местами, интересными людьми, когда понимаешь, хочется ли сюда возвращаться или нет…
– И как, хочется ли тебе возвращаться в Новомосковск?
– Мне понравился город, он – удивительный. Для меня очень важно пространство города: мое/не мое, а то, что здесь так осмысленно занимались озеленением из-за присутствия в городе химической промышленности, мне очень сильно импонирует.
– Как работалось в Новомосковском драмтеатре?
– Было очень комфортно: мне досталась вполне адекватная команда. Они все рвались в бой, хотели работать.
– Для своего эскиза ты выбрала помещение театрального гардероба, но это решение не всеми было воспринято положительно…
– Нас было три режиссера, а помещений в театре оказалось маловато для одновременной работы над тремя эскизами. Меня вообще смущают здания иных театров, словно они – самая архаичная часть культуры в городе, хотя российским театром мы смело можем гордиться. В том, что у нас театры есть везде, заключается некая уникальность: они связывают страну.
– Когда ты узнала о том, какая пьеса тебе досталась, ты выстроила для себя какой-то план действий на Лаборатории?
– Поскольку это уже не первая моя лаборатория, я знаю, что с пьесами бывает по-разному: бывает, что во время чтения что-то выстреливает, а бывает, что никаких идей, а потом ты приезжаешь на место, видишь людей, пространство, и все начинает как-то собираться. С пьесой Шергина у меня сразу сложилась картинка: женский корпоратив, народный караоке, а все остальное родилось на месте.
– Довольна ли ты результатом своей лабораторной работы?
– Знаешь, я довольна потому, что стала мыслить уже в иных категориях. Конечно, во время показа я вместе с актрисами переживала, ничего не поделаешь, но давно перестала волноваться за результат как таковой. Я стала относиться к лаборатории как к учебному процессу. Действительно, ведь процесс важнее результата, тут не надо сдавать никакой экзамен.
– Чем отличается Лаборатория Театра Наций от прочих многочисленных театральных лабораторий?
– Разница в том, что самостоятельные лаборатории могут позволить себе только большие театры с большими бюджетами, а театры малых городов такое себе позволить не могут…
– Некоторые маленькие театры давно никуда не выезжали и никого к себе не приглашали именно по причине финансов…
– Да, а тут Театр Наций приезжает со всем своим и проводит творческую Лабораторию. В провинции встречаются совершенно замечательные театры с удивительными энтузиастами (например, Новошахтинск – мое личное потрясение), и там сразу понимаешь, что ты занимаешься очень важным делом.

Второй эскиз по пьесе Дмитрия Данилова «Сережа очень тупой» режиссер Юрий Квятковский поставил на большой сцене. Социально-бытовая черная комедия с элементами абсурда за год, прошедший после написания пьесы, уже идет в нескольких театрах. Юрий Квятковский нашел для актеров новые смыслы, уведя их от Кафки к Сартру, в сторону экзистенциализма. Эскиз местные театралы бурно приветствовали, засыпав любимых актеров цветами. Обсуждение было долгим: многие зрители после комплиментов всем участникам спектакля пытались докопаться до истины.
Журнал «Театральный мир» попытался выяснить все из первых рук.

Юрий Квятковский – режиссер, педагог в школе-студии МХАТ (Мастерская Дмитрия Брусникина), один из основателей независимой творческой группы Le Cirque de Sharles La Tannes.
– Что такое для тебя Лаборатория?
– Экстрим, возможность выйти из зоны комфорта, тренировка, проверка собственных наработок. Мне кажется, что эта новомосковская Лаборатория хорошо для меня сложилась, я с хорошим чувством отсюда уеду…
– Ты доволен показом своего эскиза?
– Да, мне кажется, фактически, получился спектакль. Артисты, которые в нем работали, сумели освоить непростые жанры, заложенные в этой пьесе. Они, когда впервые прочитали эту пьесу, вообще ничего не поняли. Мы с ними очень долго говорили, разбирали, и они врубились в небытовой театр, небытовую пьесу…
– Ты знал, как будешь ставить эту пьесу, когда ехал в Новомосковск?

– Нет, мне просто прислали фотографии актеров, распределение по ролям, то есть, было понятно, где север, где юг, а дальше… Я понял для себя, что самое важное в этой пьесе, и мы разбирали это вместе с актерами…
– Что тебя больше всего впечатлило на Лаборатории?
– Меня обрадовало, что случился очень хороший актерский кастинг, который сначала меня процентов на двадцать смущал, но оказалось, что все типажи стопроцентно попадают, то есть, главный режиссер театра Дмитрий Краснов угадал с психофизикой своих артистов.
– Чем Лаборатория может помочь театру?
– Хорошо, когда для лаборатории берется какой-то сложный материал и дается возможность артистам попробовать себя в ином жанре, раздвинуть рамки профессии. Если лаборатория делается просто для того, чтобы увеличить количество спектаклей, это не так интересно, тогда проще просто приглашать режиссеров для постановки. За счет лаборатории нужно заниматься поисками, экспериментами. Лаборатория нужна, чтобы иметь возможность рисковать. 
– Избавляться от штампов…
– Да, то есть подбор пьес тоже должен быть рисковый, экстремальный.
– Хотелось бы тебе вернуться в Новомосковск и доработать эскиз в полноценный спектакль?
– Мне кажется, со мной или без меня, в театре вполне могут это играть, судя по реакции на сегодняшнем показе, публике было интересно.
– Как тебе работалось со службами театра?
– Идеально. Все, что касается света и звука, я такого не припомню даже в Москве. Мы серьезно поработали не только с актерами, но и техническими службами, которые были чрезвычайно творчески настроены и готовы к любым экспериментам. Мы сочинили с ними картинку, сделали сложную звукорежиссерскую партитуру, все было точно и четко сделано. Какие-то уникальные люди здесь обосновались.
– Самое ценное, что ты вынес после этой Лаборатории Театра Наций?
– Возможность поработать с большой сценой. Я принимал участие во многих лабораториях, всегда выбирал нетрадиционные пространства – крыши, подвалы и т.п., то есть уходил за рамки сцены. А здесь большая сцена мне оказалась необходима. Я приобрел очень ценный опыт.
Пространство, организованное режиссером Андреем Корионовым для эскиза «Красная комната» по пьесе Олега Михайлова, вполне соответствовало определенному жанру. Несколько первых рядов освободили для безмолвных человеческих фигур и манекенов. Зрителей рассадили, начиная с пятого ряда. Подальше от них – на сцене – из небытия появлялась мистическая «красная комната», в которой пропадали люди. Драматург создал зловещую легенду, режиссер умело воплотил ее в страшную сказку с вполне реальными персонажами, большинство которых окажутся оборотнями. Андрей Корионов придумал несколько интересных ходов, актеры с удовольствием перевоплотились, зрители, затаив дыхание, просмотрели двухчасовое действие, признав его полноценным спектаклем. Было много вопросов на обсуждении, все пришли к выводу, что репертуар, почти целиком состоящий из легких комедий, необходимо разбавлять совершенно иным материалом, чтобы было о чем подумать, поспорить. 
Андрей Корионов – Санкт-Петербургский Государственный Университет кино и телевидения, факультет экранных искусств, специальность – режиссер телевидения. Санкт-Петербургская Академия Театрального Искусства, факультет драматического искусства, специальность - режиссура драмы (курс Юрия Красовского).

– Андрей, ты – участник многих Лабораторий, что нового для тебя в Новомосковске?
– В принципе, каждый раз все по-новому. Главное, это – отношение артистов и театра в целом к Лаборатории: удалось ли коллективу объединиться, чтобы стать командой, создать что-то новое… Здесь самое активное участие приняли артисты.
– Что труднее поставить: лабораторный эскиз или целый спектакль?
–Труднее – эскиз. Когда ставишь спектакль, у тебя есть возможность лично подбирать под свой замысел команду. Это относится и к актерам, и к художникам, к свету и звуку, к монтировщикам, ко всем техническим службам. А когда соглашаешься на Лабораторию, можешь сколько угодно придумывать и замышлять, но столкновение с реальностью обычно все преобразует…
– Планы меняются. Когда читаешь пьесу, делаешь для себя какие-то пометки «на полях»?
– Нет, я читаю пьесу один раз и стараюсь ее больше не читать. Остается в памяти самое важное, только потом начинаю все анализировать, думать, правильно ли у меня все или что-то я упустил, не понял.
– Когда ты увидел новомосковских актеров, был ли разочарован выбором театра? 
– Да нет, я просто внутри своей группы сделал небольшое перераспределение ролей. Мне проще: я знаю, что делать, поэтому я двигаюсь к ним, а не они ко мне.
– Интереснее работать с актерами, которые спорят с режиссером, или с теми, которые беспрекословно подчиняются?
– Мне всякие интересны. Мне кажется важным обоюдный процесс, когда актеры сначала спорят, а потом мы с ними приходим к общему соглашению. Мне нравится, когда актер вносит что-то свое, и не кажется интересным, когда всем всё приходится объяснять, да еще и показывать.
– Что ты ждешь от Лаборатории в Новомосковске?
– Я участвовал во многих лабораториях. Когда случается доработка эскиза, принимаю это как бонус, а так… считаю работу в Лаборатории самодостаточной, а показ эскиза – финалом. Иногда театру достаточно, что на Лаборатории артисты получили возможность раскрыться с иной стороны, попробовать себя в новом жанре.
– Что остается на память от города, в котором проходит Лаборатория?
– Дорога от гостиницы до театра. Если организуются какие-то экскурсии, то в памяти остается намного больше города и окрестностей…
– Андрей, Лаборатория заканчивается, пожелай что-нибудь театру…
– Желаю театру определиться с тем, как ему жить дальше, независимо от внешних обстоятельств. Нужно не ждать у моря погоды, а ставить, как можно больше спектаклей, приглашать режиссеров, завоевывать и воспитывать свою публику…
Лаборатория Театра Наций с помощью молодых режиссеров, знающих и умеющих ставить современную драматургию, убедительно доказала, что новомосковский театр реально может идти в ногу со временем – для этого у него есть все необходимое…