Несомненная удача последней работы Театра Наций — открытие именно для русской публики каталонского драматурга из Испании Жорди Гальсерана и его пьесы „Метод Гренхольма” (собеседование). Открытие же этого автора в Европе уже состоялось. Сам Гальсеран счел важным премьеру в Москве и прибыл в Первопрестольную.
Второе слагаемое успеха — игра наших артистов, которые соскучились по работе. В частности, Игорь Гордин и Сергей Чонишвили — известные артисты, которым вроде бы грех жаловаться на простои, оба востребованы. Однако быть занятым, еще не означает быть удовлетворенным. Такие пьесы как „Метод Грёнхольма” дают актеру нечто большее, чем хорошие роли: дается шанс на социальное соучастие. Пьеса стреляет в нашу реальность, в наш контекст, быть может, куда острее, чем на Западе, поскольку там капитализм заставил людей отстаивать свои права перед работодателем. В России прав тот, у кого больше прав. Но и хозяин на Западе не сидел, сложа руки, и развил изощренные формы манипуляций человека человеком. Именно этого, кстати сказать, боялся А. П. Чехов применительно к России и высказывал опасения о том, что развитие капитализма предложит и утонченные формы эксплуатации.
У Гальсерана сюжетом становится обычная процедура — устройство на работу. Претенденты должны пройти в крупной корпорации собеседование. Их четверо. Все они проходят эту процедуру в третий раз. Момент истины, кого же одного из них предпочтут,
Эта драматургия, которую можно назвать офисной (в Театре им. А. С. Пушкина, в Филиале, идет спектакль с таким названием „Офис”), на Западе составляет целое направление. Драматурги используют достижения социологов и вводят их методы в плоть художественного текста, как правило, иронизируя, над обществом западного стандарта, унификацией личности эпохи развитого капитализма.
В пьесе Гальсера, написанной в этой же традиции, в заголовок декларативно вынесен именно социологический авторский метод, так сказать нанотехнология в сфере психологии управления.
Как найти совершенного кандидата? Каким должен быть этот идеальный раб корпорации? И какими способами выявляются достоинства будущего хищника, который принесет офису в зубах прибыль? До какой степени соискатель готов переступать в деловой игре, чтобы убедить всевидящее око корпорации, что уж в
В сущности, вывод прост: чтобы стать этим идеальным кандидатом с внушительной зарплатой, надо сделать самую малость — отказаться от человеческого в себе. К примеру, у одной из претенденток умер отец, а по условиям деловой игры тот, кто покинет офис до окончания эксперимента, выбывает. Если
Вот Энрик Игоря Гордина входит на собеседование как опытный клерк, который достигает успеха услужливым вниманием, прикидывается этаким маленьким человеком офисного царства. Такой будет открывать двери начальству, подавать пальто, и если надо, то почистит боссу ботинки. Он даже готов проявить внешнее сочувствие к Мэрсэ, которая решает пожертвовать будущей работой ради исполнения дочернего долга и готова покинуть офис.
Не сдается, чтобы показать, что готов на все, только Фэрран Сергея Чонишвили. Этот делал карьеру, уже давно осознав, что там, где деньги, не до лирики. Ему кажется, что в своем цинизме он добрался до дна, но на то и существует бездна, что без дна. Он такой бескомпромиссный антигерой, цепной пес, готовый разорвать кого угодно, ради поставленной цели, однако, не предполагает, что „метод Гренхольма” выявит в нем слабости — читай скудные островки человечности. В жертву принесено почти все — личная жизнь, убеждения, отношения с людьми. Остается только одно, что дает ему силу жить: осознание своей циничной исключительности. Метод покажет, что и в этом он заблуждался на свой счет. Его обманут по всем статьям. Он не только не выиграет, но будет раздавлен деловой игрой корпорации.
Выяснится, что это тестирование, если перевести на наш русский язык, — игра в наперстки. Все три кандидата — подстава, они психологи корпорации. Высокие технологии в психологии, ими применяемые, есть изощренный садизм, за которым есть нечто большее, чем просто тест на аморальность. Им мало кандидата измочалить, им надо его пережевать и выплюнуть. Он должен уйти из этого офисного храма с осознанием своей полной ничтожности и священного трепета перед зданием корпорации. Правда, Чонишвили в финале ставит свой человеческий акцент. Он повержен, но понимает, что ниточка, связывающая его с простой ежедневной жизнью в лице женщины, еще остается. Актер не свершает приговора над персонажем, а оставляет своему Фэррану шанс на то, чтобы быть человеком.
Спектакль решен в том самом офисном стиле (художник Никола Тороманов): длинный стол для собеседования, прозрачные автоматически открывающиеся двери, и так же автоматически регулируемый в помещении свет. Слева расположена комнатка, как мы узнаем впоследствии, садистов — психологов. На стене справа часы с указанием времени разных точек земного шара, такие можно увидеть везде от офисов в Москве до биржи в
Возможно, создатель спектакля болгарский режиссер Явор Гырдев полон скепсиса и по отношению к современному искусству, которое оказывается в капкане потребительского общества, и сам художник со своим произведением является товаром для купли — продажи корпораций.