Выходят Чулпан Хаматова и Юлия Свежакова, одеты пестренько, празднично (костюмы Виктории Севрюковой), садятся на длинную лавку во всю сцену, семечки лузгают, пол засоряют — и рассказывают. Вот так весь спектакль и проходит, на лавке. Про разных людей истории рассказывают, их же и играют — переодеваются мгновенно и ну представлять. Показаны десять шукшинских рассказов, от светлой и радостной, как подсолнух, „Степкиной любви” до „Степки”, грустной истории о парне, который сбежал из тюрьмы за два месяца до освобождения, очень уж по деревне своей соскучился. Конечно, это странно, что латышский режиссер Алвис Херманис для первой своей в России постановки выбрал Шукшина. Его у нас, ясное дело, вежливо чтут, но как-то не верится, что перечитывают. А Херманис взял да и прочел. И восхитился — какие типы!

Чтобы узнать их поближе, компания артистов во главе с режиссером поехала на родину автора, в алтайское село Сростки. Не быт деревенский копировать и не говор имитировать, а просто в глаза взглянуть тем, о ком писал свои истории Василий Шукшин. Херманис, как известно, любит человеческие типажи коллекционировать, он и актеров своих приучает — людей изучать, мимо не проскакивать, приглядываться внимательно. От этой поездки остались фотографии, ставшие потом основным элементом декорации. Увеличенные, гиперреалистичные, они раскрашены в ядовито-яркие цвета и напоминают рекламные плакаты, украшающие современную Москву (Моника Пормале). Так Херманис сталкивает два времени и два стиля жизни. Сталкивает резко, безжалостно и гротескно. В сущности театральный гротеск и есть его авторская манера. Но только гротеск этот нежный, любовный по отношению к людям.

С режиссером Херманисом нас познакомил фестиваль NET, спасибо ему. Никогда не забуду своего первого впечатления: последний акт гоголевского „Ревизора”, и невесть откуда взявшиеся слезы, так людей на сцене жалко было, и Городничего, и всех остальных — жуликов и взяточников, глупых и смешных. Такое только в „Женитьбе” у Анатолия Эфроса когда-то случилось, а потом быльем поросло. Другая жизнь началась, другой театр стал пространство захватывать. А Херманис именно туда, в ту сторону руку протягивает, наглядно доказывая, что нет, не умер еще психологический театр, театр для людей и про людей. При этом никакого пафоса, важных разговоров о духовности, особой миссии и тому подобных вещах. Человек он, конечно, сентиментальный, но еще и ироничный, это и спасает.

„Рассказы Шукшина” сделаны легко-легко, как будто спектакль и не сочинял никто, не мучился, как положено, а он как-то сам из воздуха соткался, на любви и радости замешанный. Один за другим играются рассказы, а ты сидишь и слезы утираешь, то от смеха, то от сострадания. Каждый из восьми актеров по десять и более ролей исполняет. Евгений Миронов то слепым аккордеонистом выйдет, то ворчливым стариком, то надутым деревенским философом, срезающим гостей из города. Чулпан Хаматова, меняя наряды, походку и голос, предстает то эффектно виляющей бедрами медсестрой, то беззубой старухой, то немой девочкой. И они, и все остальные — Дмитрий Журавлев, Юлия Свежакова, Юлия Пересильд, Павел Акимкин, Александр Новин, Александр Гришин — играют дивно, виртуозно, прочувственно и как-то очень радостно. Собственно, это и есть главное чувство, от спектакля оставшееся, — радость.