К 120-летию первой постановки пьесы "ИВАНОВ" на сцене Театра Корша спектакль Небольшого драматического театра Льва Эренбурга по мотивам пьес А. П. Чехова в рамках проекта "Сезоны Иванова"

В процессе написания пьесы Чехов называл ее то комедией, то драмой. В результате получилось два "Иванова", схожих по общему смыслу, но разных в деталях. Глубокий драматизм произведений Чехова, одновременно столь частое смешение комического и трагического, так называемый пограничный жанр, в котором многие усматривали и приметы театра абсурда — все это совпало с природой, языком, исканиями НДТ, вследствие чего, спустя два года репетиций, появился спектакль "Ивановъ". НДТ, которому свойственно детально прорабатывать и перерабатывть текст первоисточника, из сотен этюдов на тему создал свое повествование, свою театральную ткань. В постановке «Иванова» были использованы оба варианта пьесы, и прочитаны они были на языке НДТ. Поэтому в подзаголовке — "по мотивам пьес".

"Ивановъ" НДТ это история страданий. Страданий, крепко спаянных с любовью, так что и не поймешь, какое из чувств считать первопричиной другого. Любовь здесь эгоистична и болезненна, она подобна тяжкому недугу и никакого спасения не несет. Страдания же почему-то лишь множат, притягивают ее. Главный герой — Иванов — человек, с ужасом осознающий крушение самого себя и оказывающийся не в силах отыскать причину этого крушения; он не может спастись сам, но и другие его спасти не могут. Те, кто так тянется к нему со своей любовью, дружбой, заботой — все они хотят как лучше, но в этой истории лучше не может быть. Сам того не ведая, Иванов увлекает их за собой; так падают костяшки домино, которые толкнула чья-то невидимая рука. Однако, НДТ верен себе, и драма сыграна наполовину фарсовыми приемами. Отчего смех (а порой и хохот) вызывают самые неожиданные персонажи и сцены, но и слезы от них оказываются во сто раз горше.

Спектакль — лауреат VIII Международного театрального фестиваля "Театр без границ" (гран-при; Магнитогорск, октябрь 2007)

"Мне уже немало лет. Мне жалко времени на всякую ерунду. А классика, с моей точки зрения, проверена временем, она имеет особенность поворачиваться каким-то из своих "бочков" к сегодняшнему дню. По жанру "Иванов" – трагикомедия. Это то, как я воспринимаю жизнь. А она для меня такая: чуть колесико повернул – рассмеялся, в другую развернул – заплакал…" Лев Эренбург

"Взятие анализов у чеховских персонажей совсем не то же самое, что насилие над ними. Хотя сама процедура анализов не менее болезненна и унизительна, отличие одно. За всеми внешними кувырканиями (это один из буквальных образов спектакля) остается главный – гуманистический – пафос. В несовершенном и уродливом мире, изображать который Эренбург большой мастер, без него никуда. Без него – все это было бы действительно преступлением". Юлия Черникова, Утро.ру

"Эренбург всегда немного пересочиняет пьесу: в этот раз он назвал ее "Ивановъ" и прибавил "по мотивам А.П.Чехова", чтобы оправдать сильное сокращение текста, дополнения и пересказ "своими словами". История Иванова тут вставлена в рамку из сцен с двумя старыми евреями, родителями Сарры – парализованным, шамкающим отцом, талдычащим о возвращении корней, Стене Плача и Синае, и матерью, что, ухаживая за больным, повторяет мудрые банальности вроде «люди сами себя разделили на евреев и не евреев"... Эренбург на всякий случай рассказывает, что все это есть в чеховских вариантах, но ему мало кто верит. "Ивановъ" по всем параметрам очень "эренбурговское" произведение. Для чеховской пьесы (в отличие, скажем, от "На дне", по которой у режиссера была знаменитая постановка) это выглядит шокирующе, не всегда оправданно, но в иные моменты остро и продуктивно". Дина Годер, Время новостей

"Лев Эренбург продемонстрировал здесь все формы человеческой деградации и распада - невротические, наркологические, сексопатологические. Дамы домогаются главного героя, спившегося и безвольного, весьма откровенно, настойчиво и грубо зримо. Публика, говорят, ахает и стыдливо глаза прячет. Чехов, как знают все те же театралы, часто настаивал, что пишет комедии. Эренбург послушался автора и поставил некую смесь водевиля с трагедией. Взрывная смесь, оказывается". Марина Зайонц, Известия "Спектакль Льва Эренбурга откровенно снижает лирическое начало чеховской пьесы. Милые чеховские люди, растерявшие свои былые духовные приобретения, обманувшиеся в мечтах, не сдружившие жизнь, все это в привычных театральных трактовках все же "перфект". <...> Но в питерском спектакле все эти материи – уже «плюсквамперфект». Будто затхлая, уездная жизнь высосала из людей все, кроме инстинктов". Наталья Каминская, Культура