Играют — Сергей Чонишвили, Виктория Толстоганова, Игорь Гордин, Максим Линников. Для актеров „Метод Гренхольма” — слалом с поворотами, требующими техники и скорости, американские горки в стиле хайтек. Зал быстро втянут ими в скачки сюжета, в адреналиновый драйв луна-парка. Зал — зевака в тире. На сцене — четыре кандидата в топ-менеджеры. Трое должны выйти из гонки.

Они сидят в офисе за столом. Над ними, как герб на воротах замка, как племенной тотем у хижины вождя, блестит объект Дэмиена Херста — акула в формалине. Все четверо — дети великой матери Акулы, пираньи корпоративной культуры. По мере сил (явно не все из них задуманы Господом как пираньи) конкуренты вертки, обтекаемы, безжалостны, демонстрируют зубы и реакцию. Являют бойцовские качества небесам: точнее, вентиляционным отверстиям в потолке, точнее — скрытым камерам. Последний этап выбора директора по продажам транснациональной корпорации идет по жесткому сценарию: четырех претендентов оставили в офисе, который они не могут покинуть. За ними явно наблюдают извне: Большой Брат Оруэлла сменил дресс-код, но не методы.

Офисные часы показывают героям время в деловых центрах мира сего: от Лондона через Нью-Йорк, Москву и Гонконг до Сиднея. Да везде, собственно, время стоит одно. Тот же хром, то же стекло, те же мониторы. Везде то же самое.

Персонаж Игоря Гордина — усидчивый отличник при галстуке, летний дурак (что явно не мешает росту продаж), доверчивый читатель Карнеги. Робкий, нагловатый, самый молодой конкурент (его играет Максим Линников) копит на операцию по смене пола. Бездны характеров и судеб из этой скоростной обтекаемой жизни не ушли, они просчитаны отделом кадров и мешают карьерам.

При этом, однако, никто не смеет отступать от нового завета политкорректности.

Есть еще феминистка Мерсе (Виктория Толстоганова), девочка из хорошей семьи — и из легированной стали. И самый опасный ее конкурент, сорокалетний грубоватый селфмейдмен Сергея Чонишвили, прошедший карьерный путь по-солдатски, с низов… При ином раскладе между мужчиной и женщиной могла бы возникнуть другая химия. Но тут для всех четверых пол — досадный аппендикс, способный лишь воспалиться не ко времени. (Что, согласитесь, довольно актуально — как и вся точная, зоркая, живая пьеса Гальсерана.)

Тесты, предложенные конкурентам психологами корпорации, кажутся рекордно глупыми. Что выпускает данная корпорация, где и как продает, мы так и не узнаем: профессиональные качества и IQ претендентов почему-то испытываются совершенно вне производственных задач. Но сколько блеска, яда, проницательности, чисто актерского провокативного дара тратят эти четверо в карьерной гонке, топча близких, вешая беззастенчивую ложь на живых и мертвых. Как щедро сжигается интеллект именно в этой компьютерной игре: проходить в офисе с уровня на уровень, моча противников из незримой базуки.

Собственно их жизнь и силы мира — во всех часовых поясах — уходят на это.

Похоже, лишь затем, чтоб гонгом в финале гонки прозвучала ключевая реплика: „Нам нужен не порядочный человек, притворившийся сукиным сыном, — а сукин сын, притворившийся порядочным человеком”.

И чтобы в последние пять — семь минут спектакля зрителю показалось: и акула Херста, и эти четверо (особенно — персонажи Чонишвили и Толстогановой) выплыли из гоголевской „Шинели”.