Эксперименты на Таганке, 24-часовые спектакли, Гамлет в кубе и петербургские маргиналы. Алексей Киселев вспоминает все лучшее за сезон.

Моноспектакли

Сам по себе жанр моноспектакля, конечно, не новость, но за прошедший сезон вдруг выстрелило сразу несколько. Зимой Театр наций представил компьютеризированное волшебство «Гамлет. Коллаж» Робера Лепажа, где на аудиторию в 800 зрителей помещенный во вращающийся куб Евгений Миронов единолично играет всех персонажей шекспировской трагедии. Затем Иван Вырыпаев прочитал в «Практике» собственную пьесу-мистификацию «UFO» — предельно минималистичный моноспектакль, вошедший в репертуар. Весной на основной сцене МХТ им. Чехова сыграли премьеру монопьесы Патрика Зюскинда «Контрабас» со сходящим с ума среди матрасов Константином Хабенским — обреченный на кассовый успех режиссерский дебют в большой форме Глеба Черепанова. А на противоположном полюсе тренда явилось нечто совершенно ни на что не похожее — дилогия легендарного Клима «Одинокий голос человека». На сцене Центра драматургии и режиссуры один за другим в конце сезона были показаны «Возмездие 12», где недавняя выпускница ГИТИСа Ксения Орлова в течение пяти часов поет Блока среди зеркал, и «Поля входят в дверь» — там же и так же, только укладываясь уже в щадящие сто минут, поет стихи Геннадия Айги давняя соратница Клима Наталья Гандзюк. И это вам уже совсем не Гришковец.

Спектакли-квесты

Самый очевидный тренд сезона. Как сговорившись, самые разные коллективы Москвы и Петербурга один за другим стали выпускать бродилки всех сортов — от театрализованных экскурсий и тотальных инсталляций до масштабных квестов и симультанных спектаклей длиною в сутки. Первыми ласточками были прошлогодние «Shoot/Get Treasure/Repeat» петербургского театра Post (режиссеры Дмитрий Волкострелов, Семен Александровский и Александр Вартанов) — пятичасовая серия минималистичных перформансов в галерейных залах по циклу шокирующих политических пьес Марка Равенхилла — и юбилей Маяковки «Девятьподесять», когда во всех закоулках театра игрались вербатимы, пелись песни и устраивались чаепития с великими артистами в гримерках. В этом году уже только самые ленивые театры не выпустили по променад-спектаклю. В Александринке команда театра «Тру» устроила инфернальное детское путешествие «Призраки театра». Театр наций отпраздновал юбилей Шекспира развернувшимся по всему зданию мини-фестивалем достижений молодой режиссуры «Шекспир. Лабиринт». В ШДИ повторили опыт десятилетней давности, сыграв 24-часовой «День Леопольда Блума», где во всех пространствах самого неординарного театрального здания города разыгрывались все без исключения сцены из джойсовского «Улисса». В галерее Troyka Multispace показали «Опыты», придуманные хореографом и режиссером Олегом Глушковым вместе с медиакудесниками из Troyka Multilab — каждому пришедшему предстояло единоличное путешествие по таинственным комнатам, где он оказывался то закрученным в танце, то посреди обрушивающейся комнаты, то в скромной квартирке в качестве любимого гостя на чаепитии. Апогеем тенденции стала премьера Le Cirque De Charles La Tannes в Центре им. Мейерхольда «Норманск» — пятиэтажный нуар-квест по «Гадким лебедям» Стругацких: 60 актеров, неон, дети, мутанты, митинги и драки. Параллельно полгода назад запустился интерактивный проект «Клаустрофобия», где участников запирают в особым образом оформленной комнате и по аналогии с компьютерными квестами предлагают найти верный способ выбраться наружу. Любопытно, что сейчас авторы готовят очередной квест, в котором уже будут задействованы актеры.

Лучшие гастроли

В обозримом прошлом не было сезона столь богатого на фестивальные бомбы. Началось все с «Территории», показавшей невероятной чистоты перформанс Димитриса Папаиоанну «Первая материя» для двух обнаженных мужских тел. Далее последовал буквально шквал европейских шедевров: агрессивно-мультимедийные «Русские!» фламандца Иво ван Хове на петербургском «Балтийском доме» и его же камерно-психологические «Сцены из супружеской жизни» на московском фестивале NET; на нем же показали, на минуточку, новый спектакль Питера Брука «Волшебная флейта»; гуру американского авангарда Роберт Уилсон исполнил свой моноспектакль по Беккету «Последняя лента Крэппа» на фестивале Solo; Сезон Станиславского запомнился не только по традиции новым Эймунтасом Някрошюсом («Божественная комедия»), но и музыкальной катастрофой Люка Персеваля «Там за дверью» с бегающими аутистами и зеркалом во всю сцену; а на «Золотой маске» в довесок показали классику американского авангарда — балет Мерса Каннингема и Роберта Раушенберга «Winterbranch». Такая концентрация мэтров из исключения превращается в правило — фестиваль Solo, к примеру, уже объявил о скором приезде Ромео Кастеллуччи с новым спектаклем, а «Территория» открыла продажи на «Врага народа» Томаса Остермайера. И это, разумеется, только начало.

Группа юбилейного года

Еще один повод верстать новую страницу в истории театра — юбилейный сезон Театра на Таганке. Команда молодых экспериментаторов во главе с Дмитрием Волкостреловым, Семеном Александровским и Ксенией Перетрухиной, прошедших курс молодого бойца в «Школе театрального лидера», по приглашению Департамента культуры разработала концепцию 50-го сезона легендарной Таганки. При этом отец-основатель Юрий Любимов не просто к этому моменту покинул родной театр, но и запретил здесь играть свои спектакли. Естественно, даже при максимальной деликатности всякий художественный жест пришельцев воспринимался в штыки, во всяком случае, внутри образовался узкий, но агрессивный круг несогласных. Так или иначе, совместными усилиями «Группы юбилейного года» и лояльной части труппы свет увидели как минимум четыре подлинных шедевра постдраматического театра. Специалист исповедального вербатима Андрей Стадников дебютировал в качестве режиссера, выпустив «Репетицию оркестра», где в зрительном зале инсценируется актерский бунт, звучат монологи уборщиц и охранников, скрипят и щелкают гитары, а в финале артисты с разбегу бьются о знаменитую белую стену задника Таганки. Семен Александровский, много экспериментировавший прежде с аудио- и видеоинструментарием, впервые применил свои навыки к документу, и произошло чудо. Его «Присутствие», спектакль о культовом спектакле Любимова «Добрый человек из Сезуана», буквально останавливает время, дробит момент на составные части, а зрители слышат в наушниках голоса из 60-х, 70-х и 80-х. Дмитрий Волкострелов неожиданно для себя развенчал культ оттепели, обнаружив в текстах «Нового мира» за 1968 год непробиваемую квинтэссенцию Совка, — вместо песен The Doors, The Beatles и The Rolling Stones (актеры играют на фоне титров их песен) и последних слов осужденных за демонстрацию на Красной площади (по следам событий в Чехословакии) звучит трансляция производственной гимнастики. Спектакль так и называется — «1968. Новый мир». А завершился сезон премьерой аудиоэкскурсии Александровского «Радио Таганка» — зрители поодиночке, надев наушники, бродили по коридорам, кабинетам, под сценой и по сцене, вслушиваясь в документальную историю запрета спектакля «Высоцкий»: телефонные переговоры, публичные собрания, доносы и отчаяние. Сейчас Театр на Таганке закрыли на ремонт, и спектакли эти играться больше, по всей видимости, не будут.

Центральная сцена «Репетиции оркестра» — актеры отказываются продолжать играть спектакль. Режиссера здесь чрезвычайно достоверно играет артист Александр Марголин. Запись любительская, но уже историческая
Спектакли Богомолова

Константин Богомолов взял новую высоту, на сей раз уже совершенно вне категорий эпатажа и сатиры. Автор наделавшего шума в прошлом сезоне «Идеального мужа» в МХТ им. Чехова выпустил там же едких «Карамазовых» — пять кромешных часов в глянцевых интерьерах, гроб-солярий, надгробья-унитазы и потоки мата в кликушеских припадках. Вместе с тем на гастролях были показаны почти статичный варшавский «Лед» по Сорокину и аккуратный литовский «Мой папа — Агамемнон» по Еврипиду, окончательно разрушившие миф о Богомолове как о принципиальном адепте треша и китча. И, кажется, окончательно примирил поклонников и хулителей режиссера выпущенный под занавес сезона «Гаргантюа и Пантагрюэль» в Театре наций. Без мата и экранов, без лобовой сатиры и политических аллюзий, при этом невероятно смешной и мудрый, спектакль по прочитанному через Хармса Рабле — не только квинтэссенция богомоловского метода, но и безусловная жемчужина сезона. В июне Ленком анонсировал еще премьеру «Бориса Годунова», в фейсбуке режиссера мелькал Александр Збруев в костюме Бэтмена, но первые показы перенеслись на осень.

Театр наций

То ли совпадение, то ли результат тончайшей продюсерской стратегии Евгения Миронова и Романа Должанского — Театр наций в этом сезоне отразил все существующие веяния. И при этом на запредельно качественном и бескомпромиссном художественном уровне. Моноспектакль большой формы— «Гамлет. Коллаж» Робера Лепажа. Тотальная инсталляция как новая форма спектакля — «Три дня в аду» Дмитрия Волкострелова. По следам главного тренда прошлого года — волны социального театра: исповедь проходящих реабилитацию наркоманов «Бросить легко» Руслана Маликова. Бродилка — «Шекспир. Лабиринт». Ну и спектакль человека-тренда Константина Богомолова — «Гаргантюа и Пантагрюэль». Планка взята высоченная, и, по всей видимости, театр не думает ее опускать: ведутся переговоры о новой постановке здесь Роберта Уилсона.

Петербургские маргиналы

В Петербурге уже несколько лет с разной степенью активности действует ряд независимых театральных группировок — театры «Тру», «Организмы», Morph, Lusores и наверняка еще кто-то. Выступают они раз в два-три месяца, перебиваясь по свободным площадкам вроде «Эрарты» или «Легких людей». Lusores во главе с Александром Савчуком агонизируют под заумь Хлебникова, Morph под руководоством Сергея Хомченкова устраивает метафизические треш-хеппенинги в зрительном зале, актеры театра «Тру» неистовствуют в словесной репетитивности Александра Артемова и Дмитрия Юшкова, а «Организмы» в духе «Монти Пайтона» воплощают потоки воспаленного сознания Владимира Антипова. Коллективы — друг на друга не похожие, но одинаково непричесанные и каждый со своей неформулируемой идеологией — собирались даже как-то вместе, устраивали «Фестиваль плохого театра». Но в этом сезоне, например, театр «Тру» стал сотрудничать с Александринкой, а их спектакль «Нет дороги назад» взял Гран-при фестиваля «Текстура». Коллективы окрепли, стали гастролировать, и если некоторое время назад продукт их деятельности мало кто всерьез воспринимал, то проверка временем показала: мы имеем дело с петербургской волной необузданного маргинального театра. Какого не то что в Москве, но и в мире нет вовсе.

«Организмы» как умеют рассказывают о себе. Плюс пара фрагментов со спектаклей

Аналогичный сюжет о театре Morph, команда которого, похоже, настроена куда серьезней
Драматургия Александра Володина

От Архангельска до Новосибирска театральные афиши пополнились именем самого доброго и ироничного драматурга СССР — Александра Володина. Ставят и «Фабричную девчонку», и «Старшую сестру», но особый спрос внезапно возник на пьесу «С любимыми не расставайтесь». Из региональных версий самая дикая, и оттого интересная, появилась в омском «ТОП-театре» — там действие происходит в фееричном кабаре с оркестром и иллюминацией, Козловы там с рогами и блеют, Керилашвили появляются в полотне Пиросмани, а сумасшедший конферансье из пистолета палит в начальницу бракоразводного отдела суда. Тем временем в Москве синхронно вышли аж две премьеры по этой же пьесе: в ТЮЗе и театре «Около дома Станиславского». И если Генриетта Яновская, скроив разнородные тексты Володина, учинила женский суд над мужской безответственностью, то Юрий Погребничко (воссоздавая свой же спектакль не то конца 70-х, не то начала нулевых) загадочно приплел сюда Достоевского, но воплотил при этом абсолютно эфемерное пространство советского сна, щемящее, доброе и бесконечно объемное. И когда вся труппа театра «Около» хором запевает «Сиреневый туман», кажется, что театр жив.

Театры на улице

Одно дело — фестивали уличных театров и народные гуляния, другое — спектакли репертуарных учреждений под открытым небом. И если в прошлом году в «Сокольниках» такой формат зрелища Ирина Апексимова (актриса и по совместительству директор Театра Романа Виктюка) устроила в порядке эксперимента — это был первый «Театральный демарш», — то к настоящему моменту Департамент культуры уже устал анонсировать подобные мероприятия. С наступлением тепла прошел уличный фестиваль на Цветном бульваре, потом второй «Демарш» в саду «Эрмитаж», затем тут же «F.ACT» в парке Горького. Под открытым небом на нескольких сценах, да и без всяких сцен выступали команды «Гоголь-центра», «Практики», Liquid Theatre, РАМТа, ЦИМа, Театра им. Образцова, «Балета Москва» и другие. Живописной иллюстрацией успеха такой затеи стала тысячная толпа в парке Горького на «Ночи музеев», следящая за сюжетом «Жизели» Музтеатра Станиславского и Немировича-Данченко. Балет сыграли целиком, параллельно организовав трансляцию для непоместившихся в зрительскую зону. Не «Копы в огне», «Жизель»!

Запрет мата на сцене

Еще до того, как вступили в силу поправки в закон «О государственном языке», фактически запрещающие использование ненормативной лексики в публичном творчестве (а вступили в силу они только что), театральные деятели столкнулись с самоцензурой. Олег Табаков попросил Ивана Вырыпаева избавить пьесу «Пьяные» от ненормативных элементов к официальной премьере. Потом стало известно, что директор Центра драматургии и режиссуры снимает с проката мультимедийный прорыв «Медленный меч» Александра Созонова по Юрию Клавдиеву, одно из главных достижений театра на Беговой. Но самым громким аккордом в новой ситуации стала история с Московским международным открытым книжным фестивалем. Минкульт особым письмом попросил исключить из программы показы спектаклей «Травоядные» по Максиму Курочкину и «Душа подушки» Олжаса Жанайдарова под угрозой снятия своего логотипа с афиши. И если «Травоядные» действительно проходят под маркировкой 18+, то милая детская пьеса про необычную подушку по имени Гречик ну никак не способна ничего разжечь или осквернить. Фестиваль поспешно последовал указаниям, за что подвергся бойкоту доброй половины участников, а «Душу подушки» и «Травоядных» принял к себе «Театр.doc». Этот подвал в Трехпрудном переулке под руководством Михаила Угарова и Елены Греминой на данный момент остается последним бастионом свободы самовыражения. С новым законом здесь мириться не собираются.