В Новороссийске прошел XVI Фестиваль театров малых городов России, организованный Театром наций при содействии министерства культуры РФ. Корреспондент ТЕАТРА. – об участниках и призерах и о противостоянии двух спектаклей малой формы: «Мертвых душ» из Лесосибирска и «Вина из одуванчиков» из города Глазова.

И в том, и в другом спектакле – мощные актерские работы; «Мертвые души», в принципе, спектакль актерский, ансамблевый. «Мертвые души» Олега Липовецкого – про Россию многоликую, живописную, почти босховскую. Блуждая по секонд-хенду, трое парней находят поэму Гоголя в мягком, дешевом переплете и начинают свою игру – в ход идут потрепанные шмотки, густо висящие на вешалках. Чичиков – единственный, кто неизменен, определен и ясен – Олег Ермолаев играет его почти немцем, человеком рациональным, взвешенным, деловитым, обладающим некоторым изяществом манер и европейским образованием. Двое других (Виктор Чариков и Максим Потапченко) молниеносно меняют образы – от жеманной девицы шестнадцати лет до угрюмого увальня Собакевича, от задумчивого самоучки Тишки в заклеенных пластырем очках до шального кокаинщика Ноздрева в лосинах и розовом парике. Поражает разнообразие масок и скорость перевоплощений. Самоуверенный Чичиков, попав в этот зачарованный лес, полный диковинных, иногда нелепых, опасных чудищ, быстро теряет свой лоск – остается только ноги унести. Птица-тройка летит по неприветливым просторам, а трое путников, подпрыгивая на ухабах, корча болезненные гримасы, с тоской и опаской вглядываются в беспросветную темень. «Мертвые души» – спектакль отчаянно веселый, настоящий маскарад, но и здесь есть один момент пронзительной грусти, эпизод, очеловечивающий этот бестиарий. Плюшкин, бесполое существо в инвалидной коляске, закутанное в прохудившиеся платки, дребезжащим голосом рассказывает о своем прошлом и вдруг спотыкается на словах о покойной своей жене: «Была у меня хозяйка…хозяйка…хозяйка»… Беспокойно оглядывается, как будто что-то потерял или забыл.

Спектакль «Вино из одуванчиков» – сочинение режиссера и исполнителя главной роли Дамира Салимзянова по мотивам романа Рэя Брэдбери. Спектакль – о взрослении, о неразрывной связи жизни и смерти, о неизбежности потерь, о смирении и принятии. В спектакле театра «Парафраз» взрослые актеры играют детей, и в этом нет никакой «тюзятины» – никто не пищит неестественными голосами, не сюсюкает. Дети в этом спектакле – просто немножко другие существа, нежели взрослые, немножко марсиане, со своей логикой, со своим, иногда вовсе неделикатным, способом познавать мир. Стариков же играют (конечно, еще не очень уверенно), наоборот, совсем юные актеры – этот фокус позволяет уйти в сторону от физиологии, от привычного понятия возраста: старики иногда свободнее и счастливее, чем молодые. Главный герой Дуглас впервые сталкивается со смертью, с расставанием: умирает прабабушка, уезжает лучший друг – все это случается в то лето, когда мальчик сделал важное для себя открытие – он действительно живет. Спектакль «Парафраза» завораживает не только интонацией, не только какой-то особенной подлинностью, честностью переживания, но и странным убеждением, которое охватывает тебя, когда смотришь на сцену: там все – хорошие люди, какие-то настоящие, и говорят о важном. Зачем жить, если близкие умирают – этот вопрос, сокровенный, наверное, для каждого, здесь главный. И только оказавшись совсем близко к смерти, Дуглас, грустный и сразу очень взрослый, готов к жизни осознанной.

Еще два спектакля на фестивале пытались говорить с публикой о взрослении – это «Урод@добрый мальчик» из Выборга по мотивам сказки Погорельского и «Отрочество» Тольяттинского театра «Колесо».

Вначале спектакль из Выборга захватил своей сумрачной, жесткой интонацией – нежный мальчик Алеша, фактически брошенный родителями, оказывается в мире казенщины: как будто в тюрьме, у него отнимают личные вещи и голого поливают из душа. Впрочем, и здесь, в этом неуютном пансионате №8, где черно-белая жизнь движется по свистку, находится место чему-то неформальному: учительница, строгая немка, оказывается романтической натурой, ценителем высокой поэзии, а мальчишки, привычно толкающиеся за обедом, обнаруживают каждый свою индивидуальность. Режиссер Кирилл Сбитнев придумал несколько запоминающихся сцен: эротичный и смешной танец девушек-куриц с тромбонами; мытье посуды мальчишками, которые, расшалившись, вдруг оказывались на несколько минут смелыми и свободными. К сожалению, где-то во второй трети спектакль начал уничтожать сам себя – как будто бы совсем ни к чему возникала вся история с черной курицей, а нежный Алеша беспричинно превращался в озлобленного сноба. Спектаклю ощутимо не хватает драматурга – режиссер попробовал рассказать старую историю на новый лад, новыми словами, без советской морали, но получился плохо причесанный ералаш, где архаика путается со сленгом, образуя диковатый микс.

На большой сцене показали «Отрочество» – спектакль вырос из лабораторного эскиза, который режиссер Женя Беркович сделала по повести Толстого, инсценированной Ярославой Пулинович. Здесь взрослый мир увиден глазами подростка, толстовского Коленьки. Этот мир взят режиссером как будто из мультфильмов Тима Бёртона, его населяют вампиры, зомби и прочая нечисть. Этот мир беснуется, наступает, от него не спрячешься даже под кроватью. Московский дом именитой бабушки, куда переезжает семейство после смерти матери – какой-то глухой замок или темный древний костел с поблекшими витражами. Бабушка – королева вампиров, дряхлая старуха с капельницей, полной крови. В вампиршу превращается даже бедная Катенька, которая совсем недавно пела про то, что уйдет в монастырь, а теперь целуется со светской кокеткой Любочкой. Взросление в спектакле Беркович – кошмарный сон, жестокий морок, полный одиночества и агрессии окружающего мира. Но морок проходит, и в самом финале – будничная картинка: обычное большое семейство в современной одежде, сгрудившееся вокруг скамейки для общей фотографии. Спектакль обладает всеми достоинствами и недостатками своего «эскизного» происхождения: выбор эстетики точен, мир придуман, но не хватает простроенности отношений внутри этого мира.

На малой сцене было еще одно событие – спектакль Дениса Хусниярова (театр «Мастеровые», Набережные Челны) «Карл и Анна» по пьесе Леонгарда Франка. Фрагменты быта героев вписаны в наклоненный помост, символ вставшего на дыбы мира – действие происходит во время Первой мировой войны. В фокусе – судьба четырех, двух ожидающих женщин и двух солдат, закадычных друзей. Спектакль Хусниярова – трагедия, не мелодрама, и весь он выстроен на молчании, на паузах, на крупных планах, на подвижных и застывающих лицах. В эту притчевую историю режиссер вписал зонги Брехта, сделав ее более современной, более экспрессивной и социальной. Герои спектакля неотвратимо напоминают мифологических персонажей Платонова, и только Мария (Анна Дунаева) играет жизнь конкретную, теплую, женскую, телесную.

Как и в прошлом году, с большой формой обнаружилось проблем больше, чем с малой: тогда в Тобольске победили два камерных спектакля. В этом году ситуация не столь безнадежна, и лучшим спектаклем большой формы стала «Смерть Тарелкина» из Серова.
«Смерть Тарелкина» – так уж получается – в России актуальна всегда, про это Сухово-Кобылин и написал. Поставил спектакль Павел Зобнин, в его версии история о том, как один чиновник хотел облапошить других и для этого притворился мертвым, получилась скорее смешной, чем страшной. Сам Тарелкин здесь – существо живучее, ползучее, из разряда пресмыкающихся – актер Дмитрий Плохов отражает это почти буквально, стелется жалким червем по сцене. Но история не о нем – сегодня время уже не аферистов, а силовиков: история о пирамиде насилия. Настоящим героем этой «Смерти Тарелкина» (действие которой развивается в каких-то неуютных подвалах, среди оголенных ржавых труб) становится квартальный надзиратель Расплюев. Петр Незлученко играет его персонажем униженным, властолюбивым, незлобливым даже, но проявляющим незаурядное рвение. Глядя на этого плотного, пышущего здоровьем и жизнелюбием молодца, как-то сразу веришь ему, когда он, потеряв голову от открывшихся перспектив, кричит в зал, бешено размахивая фонарем: «Всю Россию потребуем!».
Социальные смыслы намечены и в «Ревизоре» Тильзит-театра, в спектакле дробном, местами изобретательном, но не твердом в основной своей линии. Самое интересное в этом стильном «Ревизоре», где действие развивается одновременно в нескольких локациях двухэтажной постройки, – персонажи второго плана. Дотошный, вкрадчивый Земляника (Анатолий Грабовенко, трепещущий от служебной эйфории почтмейстер (Роман Нагметов), блестящий дуэт Бобчинского и Добчинского (аккуратные молодые люди с записными книжечками, говорят бодро и только хором (Роман Романьков и Алина Боярчукова). Сразу понятно, что это банда и все повязаны. Каждый знает цену товарищам, и когда Городничий говорит про доносы, все поглядывают друг на друга: понятно, что у каждого, как у Земляники, приготовлена аккуратная папочка на всякий случай. Вообще, в «Ревизоре» Артема Терехина интересно не главное (так и осталось непонятным, кто такие и откуда взялись сегодняшние Городничий и Хлестаков), а именно акценты. Во втором акте чиновники в спортивных куртках – это и про нездоровую любовь нынешнего чиновничества к спорту, и про то, что все они – просто гопники (не зря Лука Лукич весь спектакль лениво лущит семечки). Про Хлестакова понятно одно – он из этой же банды: врет не вдохновенно, а скорее ожесточенно, мстительно, и в этом его рабская сущность.
Было и еще несколько спектаклей на фестивале, не дотянувших до удачи, но запомнившихся отдельными штрихами. В спектакле «Иблис» (Мензелинский театр) лишь иногда заметна сильная режиссура Сергея Потапова, радикально работающего с классикой и эпосом. Спектакль Вячеслава Тыщука «Случай на станции Кочетовка» (Нижнетагильский театр) – почти студенческий, но есть интересная работа совсем молодого актера, играющего лейтенанта Зотова (Дмитрий Кибаров). «Девочка из переулка. Хэллоуин» из Каменск-Уральска (режиссер Галина Полищук) – попытка поработать в театре с жанром триллера: первые полчаса это даже удавалось, но потом спектакль утонул в мелодраматизме и нелепостях перегруженного сюжета. Алексей Песегов привез из Минусинска «Екатерину Ивановну» по Леониду Андрееву – спектакль стильный, аккуратный, но статичный и слишком формальный. Обсуждаемым событием фестиваля стал показ спектакля из Тары «Папин след» – спектакля, скромного по своим художественным достоинствам, но редкого по интонации. Было видно, что трагическая история поволжских немцев, переселенных в Сибирь, для театра – не просто строчка в репертуаре, а серьезное событие, не только творческое, но человеческое.