„МЕТОД ГРЁНХОЛЬМА” оставляет стойкое ощущение: мир не может обойтись без насилия и не устанет искать для него повод. Унижение было и остается прекрасной лакмусовой бумажкой для человека. В гигантской корпорации с филиалами по всему миру проходит завершающий этап испытаний на должность топ-менеджера по продажам. Пришедший кандидат (Сергей Чонишвили) пунктуален и неприятно удивлен — он не одинок в этом роскошно-безликом зале, где будет происходить собеседование. Ради места топ-менеджера ему придется психологически „замочить” трех конкурентов: говорливого неврастеника (Игорь Гордин), железную кнопку (Виктория Толстоганова) и циничного милягу (Максим Линников). Скользким, безжалостным и кровавым символом происходящего висит над их головами знаменитая акула в формалине Дэмиена Херста — один из самых дорогих арт-объектов, что само по себе является своеобразной пощечиной и миру, когда-то ценившему истинное мастерство и истинные чувства, и искусству. Но четверка претендентов смотрит не на нее, а в какой-то угол под потолком, где царит современный бог — Босс, Большой Брат, незримый и неумолимый, со всевидящим оком скрытой камеры. Ему молятся, исповедуются, ему посылают богоборческие проклятия. Он посылает в ответ испытания — не войны, засухи или голод, но психологические игры, из которых практически невозможно выйти человеком.

Найти, кто из четверых не соискатель, а сотрудник фирмы. Рассказать о том, почему от тебя ушла жена. Признаться в том, что давно уже принимаешь гормоны, готовясь к смене пола. Не выйти из игры, даже узнав о смерти матери. Заставить партнера разрыдаться — и каждый раз доказывать, что ты и только ты достоин занимать эту должность.

Герой Сергея Чонишвили проходит все круги корпорационного ада, остается последним и вдруг выясняется, что трое остальных были психологами фирмы с недюжинными актерскими способностями (особенно убедителен был в своей самобичующей исповеди герой Игоря Гордина). Назавтра им предстоит интервьюировать другого соискателя и так же отменно играть другие роли — настоящая „творческая” работа по выворачиванию людей наизнанку. А пресловутый метод был разработан для того, чтобы „найти не порядочного человека, который прикидывается сукиным сыном, а сукина сына, который прикидывается порядочным человеком”. Разбитый, уничтоженный, вывернутый наизнанку, до самых сокровенных признаний, предавший себя мачо-соискатель забракован, как слабак. Разве что старому приятелю можно наврать, что не дал себя унижать, но не себе. Разве что во время очередного этапа испытаний можно было покорить единственную здесь женщину — не ради женщины, а ради прохождения этапа. Ибо женское или мужское начало здесь — лишь повод для гендерных оскорблений и досадная издержка на пути к Олимпу. А любовь становится заведомо обреченной возможностью на войне полов.

Впрочем, моральные выводы „Метода Грёнхольма” столь же жутковаты, сколь и очевидны. Гораздо ценнее напряженные повороты сюжета, фехтовальная точность игры и чувство освобождения, когда, отождествив себя с проигравшим кандидатом, так и не задавившим в себе человека, зритель чувствует, что избежал в своей жизни чего-то непоправимого. Такой вот капиталистический катарсис.