Алексей Франдетти поставил мюзикл о советских 50-х
В этом сезоне в Москве у Алексея Франдетти были заявлены две премьеры мюзиклов, успешным режиссером которых артист стал в последние годы. Но премьера в «Школе драматического искусства» – по бродвейскому мюзиклу «Sugar» («В джазе только девушки») – пока отложена на неопределенный срок. Первым вышел мюзикл «Стиляги» в Театре Наций – театре, которому не привыкать к дорогостоящим спектаклям.

150 костюмов и 2500 артистов, прошедших кастинг на 20 ролей, – таких объемов потребовала премьера. «Стиляги» – мюзикл по сценарию Юрия Короткова «Буги на костях», по которому десять лет назад снял одноименный фильм Валерий Тодоровский. Вроде бы тема закрыта, ведь фильм был действительно знаковый и даже экспериментальный. Сам Тодоровский считает, что возродил тогда утерянную со времен Григория Александрова отечественную традицию музыкального кинематографа. Музыкальную мелодраму со звездным актерским составом – от Олега Янковского и Сергея Гармаша до Антона Шагина и Оксаны Акиньшиной – наполнили известными хитами русского рока 80-х («Кино», «Наутилусы», «Моральный кодекс», «Ноль», «Чайф» и др.), аранжировал их для фильма Константин Меладзе с подачи Евгения Маргулиса, кавер-версии текстов написала Ольга Ципенюк. Вся музыкальная концепция фильма вместе со сценарием перешла теперь на сцену, в программке подробно об этом не пишут, театр лишь скромно отмечает, что кроме «знакомых кинохитов появились новые композиции, к примеру, песня группы «Браво» «Король Оранжевое лето».

С другой стороны свое виденье музыкальной партитуры здесь представляет большой профессионал в российском мире мюзиклов, композитор Евгений Загот, он же – за дирижерским пультом оркестра. Кстати, его авторское сочинение, мюзикл «Винил» (по идее либретто – аналог «Стиляг») сейчас у театров крайне востребован, его поставили два лидера – Красноярский музыкальный театр, на днях труппа выступит с ним на «Золотой маске» в столице, и весной ожидается его премьера у Бориса Мильграма в Перми в Театре-Театре.

В последние годы для театра «тропа» повторений не является проблемой, скорее наоборот – чем более узнаваемый материал, тем, кажется, лучше. И зрители идут с удовольствием (и радостно «подсказывают» актерам реплики), и театру словно бы хочется посоревноваться с кино. Тем более новый ретротренд кренится в сторону ностальгии по советским легендам: в прошлом сезоне нуар-мюзикл по мотивам фильма «Цирк» поставил в Театре Наций Максим Диденко.

Сравнение – дело неблагодарное, но спектакль, конечно, не сравнится с фильмом. Условность жанра мюзикла удваивается исходной условностью театральной сцены, поэтому «Стиляги» на подмостках уступают экранным, в первую очередь в реализме. Фильме – актерски полнокровный, подробный в смысле воспроизведенного быта, погружающий зрителя в эпоху. В этом плане не откажешь Тодоровскому в личном отношении к тому периоду – ведь потом последовала не менее правдоподобная «Оттепель».

Спектакль Франдетти скорее рисует «лубочную» картинку, когда речь идет о разноцветных стилягах (в кислотных по  гамме костюмах), и гротесковую, когда публика окунается в «правильную» советскую действительность – с гимнами, красными флагами и серыми пиджаками (художник по костюмам – Анастасия Бугаева). На этом контрапункте и строится конфликт – его драматизм переходит и в музыку, и в декорации. Тимофей Рябушинский выстраивает стену-вертушку, на одной стороне которой жизнерадостные граффити, на другой – безликая серость казенной Доски почета или коммунального коридора, обильно заставленного аутентичными шифоньерами и табуретками. Дуализм касается и танцев (хореограф – Ирина Кашуба): свинг, буги-вуги, рок-н-ролл для главных героев сменяется чуть стилизованной пластикой современной эстрады в массовых сценах.

Комсомолец Мэлс, чье имя расшифровывается как Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин, в очередной облаве на новоявленных стиляг влюбляется в Полину-«Пользу», одну из красоток необычной компании. Чтобы войти в «тусовку», Мэлс полностью меняет свой облик: надевает яркий прикид, набриолинивает кок, берет урок энергичного танца и покупает саксофон. И вот, наконец, он добивается внимания своей возлюбленной, посещает Кок-холл и бросает комсомольские собрания ради настоящей жизни, но судьба предлагает ему проявить настоящие мужские качества, а не только «провести время с Пользой», как шутят новые знакомые. У Пользы будет ребенок, как потом выяснится – от заезжего афроамериканца, но со всей комсомольской ответственностью Мэлс берет на себя этот груз. И вот уже «здоровая ячейка общества» живет обычной жизнью, пытаясь оставить в прошлом бегство от преследования «стражами порядка».

В первом составе в роли влюбленных – Дарья Авратинская и Олег Отс, который в отличие от партнерши совсем еще дебютант. Их дуэт актерски пока маловыразителен, все силы исполнителей отдаются на то, чтобы «держать» музыкально-пластическую партитуру – действительно непростую. Их затмевают маститые коллеги.  Энергичный, обаятельный образ в развитии получился у заводилы стиляг – Фреда (Александр Новин), который предает свою беззаботную стиляжную юность, чтобы пойти по стопам отца-дипломата (Сергей Векслер колоритно играет несколько контрастных эпизодов – от вальяжного партийного чиновника до комичного еврея-диссидента). Звезда мюзиклов Манана Гогитидзе задает тон еще с первых минут спектакля, обращаясь к публике через рупор; ее громовой голос и заметную фактуру невозможно не оценить даже в крошечных сценках, когда парткомша ругает на чем свет стоит свою отбившуюся от рук дочку Пользу. Запоминаешь и отца Мэлса, живущего по советским правилам, но чуткого к желаниям молодых быть другими (лаконичная, очень ясная, в том числе музыкально, роль Олега Масленникова-Войтова), именно ему достается полюбившееся соло с аккордеоном – «Человек и кошка плачут у окошка…».

Когда Мэлс узнает от вернувшегося из-за кордона Фреда о том, что на самом-то деле в настоящей Америке стиляг нет, он отказывается в это верить. Для него это была последняя великая иллюзия, которая показала иные идеалы. В финале, на вневременной «ноте», все выходят в белых одеждах: самой большой иллюзии – великому советскому будущему тоже не суждено было оказаться реальностью.