Обычно невезучая номинация «Оперетта/мюзикл» не будет выглядеть бедной Золушкой на следующем балу «Золотой маски»: у нее появились «Женихи». Первая оперетта Исаака Дунаевского, после которой советское правительство приняло в конце 20-х решение о строительстве Театра оперетты, вдохновила на постановку Никиту Гриншпуна, потомственного режиссера музыкального театра (его отец и дед работали в Одесском музыкальном театре). Никита Гриншпун не ищет легких путей — лет пять назад поставил в Театре наций успешную «Шведскую спичку», но вместо того, чтобы пожинать плоды первого столичноголичного успеха, уехал на Сахалин, поработал в провинции и вернулся в Москву. «Женихи» Дунаевского и Гриншпуна перемигиваются с «Женитьбой» Гоголя, переливаются то Кальманом, то Шостаковичем в музыке, бредят театральным авангардом двадцатых в режиссуре и провожают в небытие веселый и пестрый нэп с его шальными капиталами и странными людьми… К богатой и аппетитной вдове трактирщика (Юлия Пересильд оказалась отменной певицей) женихи липнут как мухи, причем прямо на похоронах. Злополучная вдовушка де-факто оказывается женой бильярдного маклера (студент Школы-студии МХАТ Олег Савцов), де-юре — гробовщика (Павел Акимкин), а на деле — и вовсе изменщицей, так как муж (Петр Маркин) вдруг восстает из гроба. Кстати, гигантский гроб жизнерадостных расцветок от Зиновия Марголина, подобно конструкциям в легендарном «Великодушном рогоносце» Мейерхольда, становится основной «площадкой» для игры. Самое впечатляющее в этой постановке — ее музыкальная ткань: титанический труд, затраченный на ее создание, очевиден, но усилий не видать. Каждый жест, каждое слово, даже бульканье водки в стопке — все здесь вышло из музыки и само стало музыкой. В «Женихах» задействованы все группы инструментов — народные, струнные, духовые. Звуки, точно люди, «машутся стенка на стенку», сплетаются, выясняют отношения, сливаются в экстазе. В руках практически каждого участника поет какой-нибудь инструмент, причем отличить, где профессиональный актер, а где профессиональный музыкант, решительно невозможно. При этом многие актеры, как, например, Юлия Пересильд — виолончель, освоили инструменты только на репетициях (они шли без малого год). Режиссеру удается весь спектакль выдерживать накал хмельного, фантасмагорического веселья, но пару раз он резко меняет тональность. Это изумительный вставной номер со старушкой «из бывших» (Елена Николаева), которая пришла заказывать себе гроб — принять окружающую действительность она не в состоянии, и потому приготовилась навсегда эмигрировать с этого праздника жизни. Это жутковатый бенефис дьякона (Артем Тульчинский), готового ко всем поворотам судьбы: ряса заправлена в брюки, на груди вместо креста камертон, так что всегда можно «оборотиться». Это, наконец, сам финал «Женихов», когда злополучная невеста-вдова впервые остается одна, осознав, что безрадостная жизнь вернулась на круги своя, а веселый угар свободы закончился.