В конце года известный артист Евгений Миронов выступил сразу в двух новых качествах — главы собственной театральной компании и директора государственного театра. Первым обозначился глава частного предприятия, явив публике „Фигаро. События одного дня”.

„Фигаро”, как и положено первому громкому проекту, сопровождала тусовка из известных и модных лиц. В публике Театра им. Моссовета, где представили премьеру, ходили сестры Михалковы с детьми, Чулпан Хаматова, Парфенов, актеры, режиссеры, продюсеры. Спиваков с семейством и корзинкой весенних цветов. Запыхавшись, примкнул к театралам низкопробный гламур в лице Ксюши Собчак. Модный проект вызывал явно живой интерес.
Итак, смотрим „Фигаро”. Что видим? Немножко дежа вю в декорации, оказавшейся два в одном: павильон, как из мхатовского „Леса” и моссоветовского „Милого друга”, где кровать — как место действия. Но не эротического и не сексуального свойства. Хотя и ситуация в пьесе Бомарше (суета вокруг права первой ночи графа с вассалкой), и современная лексика в переводе Маши Зониной, явно отредактированном чьей-то неумелой рукой, к этому располагает. Но даже при таком наборе комедия XVIII века остается антиэротичной. Даже в тех местах, где „сплетенье рук, сплетенье ног ”. Даже у такого откровенного, брутального натурала, как Виталий Хаев в роли графа.
Впрочем, комедия ли это, побуждающая „откупорить шампанского бутылку” при перечтении? „Фигаро” странным образом удивляет по всем статьям. Современная лексика не идет Бомарше, оставляя ощущение словесной шелухи: говорят много, но неизвестно ради чего употребляют сленг или ну оч. разговорное вроде „Ну и че ”. Вершиной современной адаптации является замена хрестоматийного god damn it на fuск you. Ну и новость!
Комедия не идет Серебренникову как жанр, которым он пока не владеет. Поэтому его „Фигаро” блуждает впотьмах между капустником, проверенным набором антрепризных спектаклей и современной драмой, которая до сих пор ему отлично удавалась. Можно заставить артистку Ахеджакову (Марселина) скакать в перьях по кровати, можно Фигаро дать в руки канистру бензина, которым он польет клумбу, можно подзвучить эротической „фанеркой” свидание графа с графиней, а раздев Керубино, оставить его в черных сатиновых трусах. А можно этого и не делать — „Фигаро” без этого вполне обойдется.
Удивителен спектакль тем, что в нем нет ни одного открытия. Ни актерского, ни музыкального, ни оформительского. Если хорошего художника Николая Симонова можно упрекнуть в том, что он устроил антракт на 40 минут только для того, чтобы коричневый павильон поменять на белый, то спецу по костюмам Дмитрию Логинову следует выдать справку о профнепригодности. Он явно не понимает, что эклектичный гардеробчик от 50-70-х годов до наших дней еще не дает стильности. А из музыки запоминается лишь песня Сержа Гинсбура.
Ну а что же Фигаро? Та самая пружина, что движет миром, в данном случае миром комедии Бомарше и ее современной версией. Выяснилось, что даже такому мощному артисту, как Евгений Миронов, нужны жесткая режиссура и рисунок, какие были у Владимира Машкова в „№ 13”. У Серебренникова в „Фигаро” до нас докатилось отдаленное эхо той непревзойденной роли Миронова.