Малый зал Театра наций – площадка для поиска новых культурных идей и стилей, где молодой режиссер получает свободу пробовать и ошибаться, а публика – приобщиться к новому или, напротив, вздремнуть. Новое теперь в основном лежит в области манипуляций с уже готовыми формами. В «#сонетахшекспира» вокал, танец, элементы скульптуры и живописи в мизансценах, с десяток микрофонно звучащих сонетов, прием «театр в театре» мастерски сплетены в эстетское, словно вынутое из недр культурной памяти меланхоличное действие без сюжета и диалогов. Тимофей Кулябин, убегая от сладковатости старинной лирики, обрубая не нужные ему строки сонета, цитатами на экране заявляет тему конечности всего сущего, но по сути послание 30-летнего постановщика более интимно: конец любви есть конец жизни.

Тень толщи веков нежным оливково-серым отсветом падает на трех юных прекрасных дев (четвертая, так и не встав со стула, дивно, хрустально поет Рахманинова, Шуберта, Перселла). Ими любуются двое почти бесплотных юношей, изредка тихо касаясь губами обнаженных девичьих рук. Каждый жест, взгляд, ракурс выверены и отточены до холодноватой потусторонности. Когда изысканность картинки уже на грани пародийности, вступает ирония: двое рабочих сцены, которые сидели сбоку, уткнувшись в айфоны, начинают смачно поедать «доширак» или деловито вторгаются в действие – что-то переставляют, включают, а то и выливают таз мерно капающей сверху воды внутрь рояля, отчего клавиши начинают западать, глохнут, но музыкант все равно играет. Работяги ушли – и перед нами вновь статуарная призрачность красоты минувшего.

Но в кульминации спектакля призрак минувшего будет разодран в клочья сегодняшней страстью. Постановщика вряд ли занимали споры о том, кто скрыт под именем Шекспира, был ли он вообще и почему слова любви в сонетах обращены то ей, то ему. Постановщику важны лики любви. И вот двое юношей вдруг сцепляются глазами, их начинает мутить от плотно обступившей женственности, они отталкивают, яростно отбрасывают от себя, запихивают под скамьи настырных девиц и, тесно сблизившись, орут друг другу прямо в глотки о конце любви, конце всего… Но и это пройдет. Остается лишь глухой, словно земля о крышку гроба, стук вконец онемевших клавиш.

Режиссер Т. Кулябин. Художник О. Головко. Хореография И. Естегнеева, Е. Кулагина.