Имел ли режиссёр Петр Шерешевский своей задачей поставить спектакль с политическими аллюзиями, пожалуй, никому достоверно неизвестно, однако же действие Смутного времени перенесено в спортивный зал среднестатистической школы (куда вы ходили на выборы до вездесущего онлайна? какие воспоминания в первую очередь нахлынут при звуке гудящих потолочных ламп? что вы чувствуете, когда в вас летят мячи разного размера и веса?), а в финальной сцене московский народ (сиречь дети в парадной форме) призывают Россию, согласно пушкинским строкам, вспрянуть ото сна.

Это не тот спектакль, на который стоит идти развлечения ради и/или водить детей для осмысления исторического периода и знаковых для него фигур Бориса Годунова и Лжедмитрия (к слову, возрастной ценз 18+ прямо намекает на включение «в эфир» постельных сцен согласно воображаемому чек-листу режиссера), но определенный смысл в толще всех этих намеков определенно есть. Другой вопрос, хватит ли зрителю сил, смелости, энциклопедических знаний и пытливости ума вычислить и разгадать все спрятанные в эту историческую драму «пасхалочки». В моем немаленьком окружении постичь эту историю смогут человек 5 (половина из которых упадет в обморок от используемого здесь «языка подворотен» как основного способа передачи информации). Автоматы в спортзале на время, водка за экранами батарей, кровь на одежде царских детей, плевки в умершего, переобувание в воздухе и многое другое — это, безусловно, про нравственность и отсутствие оной тогда, когда речь заходит о власть имущих — но и не каждому зрителю на это смотреть годно и уютно.

В любом другом случае спектакль Театра Наций «Борис Годунов. Сны» рискует быть непонятым, недопонятым и обрести гриф «ну… посмотрел…».

Что же до гипотетического чек-листа Шерешевского, то тут все на месте: скрытое от взгляда из зала (но доступное вездесущим камерам) пространство, трансляция крупных планов на экраны, люди в форме, дешевая еда «на ходу», секс, вода, мобильные телефоны, советская попса. Из «новенького» — «Мишки в сосновом лесу» — не скажу, что я знаток творчества режиссера, но прежде тяги к вплетению таксидермистской живописи в сюжет я как-то не замечала. Действие — о событиях 400-летней давности, но по тексту Александра нашего всего Пушкина (с щедрой примесью авторской бытовухи). Костюмы — актуальные для постперестроечного времени; каждый артист каста отыгрывает не только исторического персонажа, но и кого-то в школьной и (заодно) провластной иерархии.

Актерские работы — глубоки, прекрасны и до отвращения правдивы применимо к ситуации (и ни одного положительного героя здесь попросту нет), так что аплодисменты (ежели оные случатся после 2 с небольшим часов не самого легкого зрительского труда без антракта) по праву получат: Игорь Гордин, Сергей Беляев, Данил Стеклов, Юлия Хлынина / Екатерина Воронина, Александр Кудренко, Виталий Коваленко, Владимир Калисанов, Кристина Бочкарев, Иван Середкин, Мария Биорк и др.