«Фрекен Жюли» Томаса Остермайера В 1889 году в Копенгагене случился театральный скандал: в клубе местного студенческого союза сыграли премьеру пьесы шведа Августа Стриндберга «Фрекен Жюли». Главную героиню, аристократку, ставшую на одну ночь любовницей лакея (которого она отбила у кухарки), играла Сири фон Эссен — жена драматурга (которую Стриндберг в свою очередь отбил у приятеля-аристократа). Представление, как писали газеты, прошло неудачно. А пьесу, в которой драматург слишком подробно описывал взаимоотношения полов, не брезгуя даже такими подробностями, как критические дни героини, тут же запретила цензура. В Швеции она оставалась под запретом до 1906 года. Полагая по опыту, что счастливых любовных сюжетов не бывает (его собственная женитьба на Сири превратила возвышенную любовь в невыносимый брак), Стриндберг изобразил Жюли как несчастное, изломанное и слегка андрогинное существо, тщетно пытающееся сравняться с мужчиной,- героиня гибнет, не выдержав этого соревнования. Выбрав «Фрекен Жюли» для своей постановки с российскими актерами в московском Театре наций, немецкий режиссер Томас Остермайер, 43-летний руководитель берлинского театра «Шаубюне», радикал и экспериментатор, превращающий любую классику в остросоциальную драму, продолжил одну из своих главных тем — «женщина в современном мире». Работу над пьесой Стриндберга он начал с того, что заказал новую версию текста драматургу Михаилу Дурненкову. Так что действие его «Фрекен Жюли» происходит в сегодняшней России, в подмосковном поместье некоего генерала, под Новый год. Тема войны полов, которую всю жизнь исследовал Август Стриндберг, с давних пор привлекает и Остермайера. В начале 2000-х по всей Европе прогремела его «Нора» по «Кукольному дому» Генриха Ибсен, где в оформленной по последней дизайнерской моде квартире адвокат Хельмер и его жена яростно выясняли отношения, а в финале героиня не просто покидала мужа, как у Ибсена, но убивала его из пистолета. Предельно обострил конфликт режиссер и на этот раз. Ближе к авансцене давний соавтор Остермайера — художник Ян Паппельбаум — разместил современную кухню в стиле хай-тек. В прологе кухарка Кристина (Юлия Пересильд) разделывает курицу — нежно гладит тушку, натирая специями, потом резко отрезает голову и лапки. Этот кошмар вегетарианца транслирует большой экран, висящий высоко над плитой. По ходу спектакля и вовсе начинает казаться, что за всеми «трепыханиями» персонажей, подобных несчастной курице, следит чье-то безжалостное око. Пока Кристина готовит, прочая челядь веселится в невидимой нам гостиной. Генерал (он же гендиректор) улетел отдыхать, о чем сообщает лакей, то бишь шофер Жан (Евгений Миронов), вернувшийся из аэропорта. Он флиртует с кухаркой, ужинает и сплетничает о выходках госпожи: недавно она рассорилась с женихом, потом отказалась лететь с отцом к морю, а теперь вот распевает караоке с охранником. Этот Жан не лишен способностей и потому успешно карабкается наверх с самого дна. Есть, впрочем, одно обстоятельство — сны, в которых он хочет выбраться из ямы, хватаясь за корни дерева, но корни превращаются в змей. Об этом он рассказывает взбалмошной, словно на шарнирах двигающейся девице Жюли (Чулпан Хаматова), появление которой превращает развязного парня в побитого пса. В актерском дуэте Миронова и Хаматовой есть что-то нестерпимо правдивое, отчего на них больно смотреть как на реальную пару, которая вот-вот совершит ошибку. Впрочем, сегодняшняя Жюли вряд ли станет стреляться от того, что лишилась девственности в объятиях шофера. И тут зрителя ждет сюрприз. Михаил Дурненков, тонко адаптировавший текст, и Томас Остермайер, строящий спектакль по всем правилам психологического театра, незаметно вносят в ситуацию новые нюансы, подводя героев к полному краху, какого не испытывали даже герои Стриндберга. В пьесе Жюли хочет застрелиться от страха перед отцом. Тот же страх заставляет Жана толкать ее на самоубийство. Но герой Миронова не столь подл, Жюли он мстит лишь за то, что она без конца напоминает о его низком статусе. Теперь он знает, что с помощью этой хилой, полубезумной барышни ему никогда не выбраться наверх. Жюли же гибнет не от ужаса унижения и не от навязанной ей Стриндбергом ненависти к мужчинам, а от ощущения полной своей никчемности. В финале оба выходят из похожей на поле битвы кухни в усыпанный снегом сад. Револьвер держит она, но жить, похоже, не стоит обоим.