Евгений Миронов играет всех персонажей «Гамлета» в технологическом шедевре Робера Лепажа

Первая очевидная победа Театра наций на утопическом пути коллекционирования работ лучших режиссеров современности. Някрошюс, Остермайер и Херманис поставили здесь не самые свои выдающиеся спектакли, тогда как мэтр высокотехнологического театраРобер Лепаж, кажется, себя даже превзошел. Все ключевые роли шекспировской трагедии играет единолично Евгений Миронов, помещенный в особым образом запрограммированный куб — плавно вращающийся угол из трех стен-экранов. Неведомые российской сцене технологии превращают этот куб с выдвигающимися блоками, открывающимися дверьми и люками во что угодно — от палаты психиатрической клиники и королевских покоев до душевой кабины и телефонной будки. Миронову помогает каскадер Владимир Малюгин, чье мелькание на втором плане — то спиной, то частью тела — заставляет всякий раз усомниться в законах физики: секунду назад Миронов играл Лаэрта, а вот он уже полуголая Офелия. И еще все персонажи Миронова говорят разными голосами. В общем, чудеса по всем фронтам.

При этом особость спектакля Лепажа, конечно, не в технологии и даже не в решении поместить всю пьесу в плоскость воображения человека в смирительной рубашке. Безусловно, это в общем буквальное воспроизведение забытой концепции «монодрамы» Николая Евреинова, утверждавшего, что всякое сценическое действие есть иллюстрация процессов, происходящих внутри одного человека. Да, само существование актера в предложенных обстоятельствах по своей сложности не имеет аналогов: Миронов скачет из трагического образа в комический, взлетая то и дело на тросах, прыгая в люк и переодеваясь за полсекунды. И само собой, каждая отдельная сцена имеет решение, это не повторяющиеся по рисунку мини-спектакли. Но все это вместе — скелет и мясо — только необходимое условие для характера, для сути. А вся суть — и это ломает всяческие стереотипы — в ненавязчиво звучащей лейтмотивом песне Марианны Фейтфулл «As Tears Go By». Те слезы, что залили сцену в «Гоголь-центре», в Театре наций стали лирическим камертоном, спокойным и добрым.

Действие происходит в 1960-е, и, кажется, просто потому, что это красивая эпоха с ее рок-н-роллом, покорением космоса и безупречным дизайном. Колыбель современности. Гамлет Миронова смотрит по телевизору «Гамлета» Козинцева и восхищается Гамлетом Смокнутовского, говоря как раз о собственном в сравнении с ним «вялодушии». Под стать героям раннего Годара, все персонажи Миронова (кроме, может быть, фееричного Озрика, прыгающего на трапеции) в равной степени искренни и, пропущенные через его человечность, приземленны. Усатый толстяк Полоний бормочет в телефонную трубку наставления сыну и стесняется косноязычия при короле; хромой король же едва сдерживает слезы, не понимая, как ему молиться; Офелия сходит с ума, аккуратно убаюкивая несуществующего ребенка; монолог «Быть или не быть» задумавшийся Гамлет вполголоса обращает к космосу, сидя на вершине утонувшего в темноте куба.

В конечном итоге спектакль получился не про Гамлета — принца датского (чего, кажется,старательно добивались в Театре им. Ермоловой), а про тихо сошедшего с ума современного человека, способного взглянуть в вечность только через лучшее в прошлом.