Израильский Камерный театр на московской сцене сыграл своего „Гамлета” в 800-й раз. За пять лет сей датский принц снискал множество наград, объездил крупные международные фестивали и был наречен прессой „Гамлетом ХХI века”. Потому нет ничего удивительного в том, что именно этот спектакль — спектакль с репутацией — был приглашен Театром Наций открыть свой новый проект „Шекспир@Shakespeare”. Если дело пойдет, то ближайшие годы мы будем регулярно знакомиться с примечательными трактовками пьес великого английского Барда. Другой вопрос, Театр Наций никакой ответственности не несет за состояние мирового процесса освоения классического наследия. Подобно шекспировскому герою организаторы фестиваля всего лишь предоставляют зеркало (в нашем случае „зеркало сцены”), в котором отразятся уровень и приметы современного сценического мышления.

В этом смысле израильский „Гамлет” — случай как раз достаточно характерный. Назвать его дитятею нового века можно не только по факту рождения — 2005 год. Постановщик Омри Ницан сетовал в интервью, что чувствовал себя мясником, когда недрогнувшей рукой сокращал пьесу. Судя по ритму, заданному действию, режиссер придерживается того мнения, что современный зритель не может держать паузу. Недаром публику усаживают во вращающиеся кресла, позволяя стремительно переключать внимание от одной картинки к другой. Давно не приходилось видеть эту трагедию в таком очищенном от всяческой рефлексии виде. Никакой нудятиной под видом „быть или не быть” голову тебе не морочат и себя не заморачивают. Знаменитые слова (а они, как и все остальные, всего лишь „слова, слова, слова…”) отскакивают от блестящего в свете софитов лезвия ножа, которым герой не решается перерезать себе вены. И для непросвещенного зрителя, следящего за весьма острым сюжетом, в этом и есть весь вопрос.

Вообще-то надо признать, что, сделав ставку на сюжет и проявив в нем отчетливо черты триллера, сдобренного известной долей мелодрамы, режиссер выигрывает у постановщиков, имитирующих философскую глубину и надувающих щеки, ставя не просто пьесу, а пьесу всех времен и народов. Омри Ницан не только переодел персонажей в современные костюмы, но и придал им черты заурядности. А их поступкам — обыденности. Клавдий (Гиль Франк) произносит первую речь в микрофон с трибуны так, словно он не совершил только что убийство, а выиграл парламентские выборы. Полоний (Ицхак Хэския) — не серый кардинал, а умеренный и аккуратный службист, Офелии (Нетта Герти) в мини, поющей караоке, просто пришло время влюбиться и принц выпал по случайности, а Гертруда (Сара фон Шварце) упоена собой и так далее. От актеров в этой ситуации требуется органика. Они справляются. Поначалу даже откликаешься на эту живую, естественную ноту, но к финалу чувствуешь себя все же обобранным. Будто посмотрел очередной сериал, где много трупов. Обыкновенно необыкновенным оказался только принц Гамлет в исполнении Итай Тирана. И хотя его героя почти лишили сомнений, ему оставили музыкальность, обжигающее чувство фальши, юношескую непримиримость и заразительное обаяние мальчишеской чистоты. Даже тем, кто знал, чем дело кончится, хотелось, чтобы он выжил.

Следующий „Гамлет” приедет к нам из Литвы в постановке Оскараса Коршуноваса.