Евгений Писарев, режиссер многих успешных музыкальных спектаклей, выпустил на сцене Театра Наций мюзикл «Кабаре», известный по знаменитому фильму Боба Фосса. Накануне премьеры «Культура» побывала на репетиции спектакля.

— Дамы и господа, леди и джентльмены, мадам и месье, добро пожаловать в наше кабаре! Оставьте ваши заботы за дверью! Что, жизнь никуда не годится? Здесь вы забудете об этом. Здесь жизнь прекрасна, девушки — прекрасны. Даже оркестр прекрасен!

Конферансье развлекает гостей в Kit-Kat club, одном из сотен кабаре Берлина. За его стенами — Германия на закате Веймарской республики: «золотые двадцатые» позади, растет инфляция, набирают силу нацисты. Но здесь, в кабаре, все по-старому: здесь каждый вечер льется рекой шампанское, отпускает соленые шутки конферансье и поет звезда кабаре, англичанка Салли Боулз.

Спектакль Театра Наций — русская версия мюзикла, созданного по мотивам романов английского писателя Кристофера Ишервуда, но режиссер Евгений Писарев подчеркивает, что делал не мюзикл, а музыкальную драму, с новым художественным решением и новой хореографией.

— Евгений Александрович, для вас это, наверное, отчасти вызов самому себе — поставить на русской сцене американский мюзикл, да еще с такой историей, как у «Кабаре». Фильм Боба Фосса, которому в этом году исполняется полвека, входит в пятерку лучших мюзиклов Голливуда.

— Самому решиться на это мне было трудно, хотя я о «Кабаре» думал давно. У меня было ощущение, что я так люблю этот фильм и эту музыку, что у меня получится не самостоятельный спектакль, а признание в любви. Да и вообще, смогу ли я его поставить? Здесь мне очень помог Евгений Витальевич Миронов, он поселил во мне веру, что «если кто-то и может это сделать, то только ты», «надо не раздумывать, а просто брать и делать». Я педагог, мастер курса, руководитель театра, но тоже нуждаюсь в некоторой поддержке, и искренне благодарен Жене, который меня убедил и вдохновил. Да и материал оказался очень своевременным.

— В вашем спектакле легко узнать сцены из фильма «Кабаре», но стилистика немного другая, музыкальные номера напоминают зонги из пьес Бертольта Брехта, который ведь тоже работал в Берлине в начале тридцатых.

— Мне кажется, что если узнается Брехт, то, значит, узнается и Берлин конца Веймарской республики и начала Третьего рейха.

Мне хотелось сделать наш спектакль более немецким, что ли, ведь «Кабаре» — это очень американизированный мюзикл. Я вдохновлялся не только фильмом Фосса и романом Ишервуда «Прощай, Берлин», на основе которого было написано либретто мюзикла, но и пьесами Брехта и, как это ни странно, танцтеатром Пины Бауш. Викторию Севрюкову, которая придумывала костюмы, я просил об одном: «Пожалуйста, не надо делать красиво и богато. Мы находимся в пространстве немецкого театра, все должно быть настоящим».

Тексты у нас переведены замечательными мастерами, это и Леша Кортнев, и Сергей Плотов, и Алексей Франдетти. Но есть вещи, которые не переведешь, по-русски они звучат грубо и некорректно, а при попытке сделать перевод более гладким уходит заложенная в них энергия. Поэтому у нас только диалоги на русском, песни – на английском и на немецком.

— Когда я услышала, что вы ставите «Кабаре», у меня не было сомнений, кому достанется та роль, которую в фильме сыграла Лайза Миннелли — и получила за нее «Оскар».

— Ну конечно, если бы у меня не было Саши Урсуляк, я бы не ввязался в эту историю. Так же как нельзя поставить «Гамлета» без Гамлета, не стоит браться за «Кабаре», если у тебя нет Салли. В жизни Саши уже был мюзикл «Чикаго», спектакль «Добрый человек из Сезуана», и, я считаю, она просто рождена для роли Салли Боулз. В этом проекте она стала моей музой.

— Но вот что неожиданно — это выросшая роль конферансье. В фильме «Кабаре» это роль второго плана, у вас она практически главная. Конферансье объявляет смену картин, представляет героев, в общем, он тут за автора.

— В фильме конферансье — это что-то неопределенное, условное, то ли человек, то ли кукла. А в пьесе и в нашем спектакле это точно человек, у которого, правда, не так подробно прописана биография, но очевидно, что у него сложная, исковерканная судьба.

Честно говоря, Евгений Миронов сам хотел сыграть конферансье, но по разным техническим причинам это сейчас невозможно. Репетиции мюзикла – это сначала репетиции драматических сцен, потом вокал, потом танцы… В общем, все артисты на два с половиной месяца остановили свою жизнь. Евгений Витальевич такой возможности не имеет. Хотя он так увлечен этим материалом и так много мы с ним по этому поводу общаемся, что, может быть, с осени он войдет в спектакль. Но пока про это рано говорить.

У нас был сложный кастинг всех участников спектакля, потому что люди должны были и петь, и танцевать, и играть, а у конферансье вообще особая роль, и я, честно говоря, думал, что нам будет трудно найти на эту роль актера. В результате мы нашли троих, и они будут играть в очередь.

Начинал репетировать Дима Лысенков, замечательный артист, но по разным обстоятельствам у него пока не получилось войти в спектакль, его заменил Олег Савцов. Я думал, что это только на время, и вдруг он совершенно замечательно начал работать. Но ближе всего к моему решению, конечно, Денис Суханов. Я сразу понимал, что у меня есть Саша Урсуляк, актриса моего театра, с которой я буду репетировать Салли Боулз, и точно так же я знал, что для Конферансье есть уникальный, неповторимый артист Денис Суханов. Константин Аркадьевич отпустил его из «Сатирикона», где он очень плотно занят, и все сложилось.

— Я не знала, что он поет.

— Я тоже не знал! Это для меня счастливое открытие. Олег Савцов тоже делает все замечательно, но он еще очень молодой, в нем еще нет неизбежной человеческой трещины. А Денису все-таки пятьдесят два года, и, как бы он лихо ни прыгал, у него все равно грусть в глазах.

— Осталось назвать хореографа — для него эта постановка, пожалуй, еще больший вызов, чем для вас.

— Да-да, это большой риск. На самом деле никто ведь не помнит бродвейского постановщика «Кабаре», но все знают, что хореографом там был Боб Фосс. Я счастлив, что встретил молодого – ему всего двадцать семь лет – хореографа Диму Масленникова.

Мне несколько более взрослых и опытных хореографов рассказывали, как хорошо знакомы с творчеством Боба Фосса, сколько постановок «Кабаре» посмотрели. Но, к сожалению, то, что они предлагали, я уже где-то видел. Дима Масленников сразу признался: «Я фильм не смотрел». И я подумал: так зачем он мне нужен?! Но то, что он предложил, оказалось самым свежим, самым интересным, самым свободным от клише о Бобе Фоссе. Он не боролся с Фоссом, не пытался ничего доказать, а просто делал свою работу. И в этом есть особая прелесть.

— Время действия обозначено точно — 1931 год. Как вы считаете, что будет с Салли, с конферансье и со всем кабаре лет через пять-шесть?

— Не думаю, что это важно для спектакля. Я поменял местами номер Салли «Кабаре» и сцену прощания с Клифом, потому что мне кажется, что этот номер — такая высокая, такая мощная эмоциональная точка, что после нее разговаривать, играть какую-то сцену просто невозможно. И никакой жизни, никакого продолжения, никакого развития после этой сцены не может быть. Будущего нет ни у кого в этом спектакле, и у Салли Боулз в первую очередь.